возьму. И целез цлен блосу.
— Предположим, со старухой ты справишься. А если фраер попадётся, здоровенный? И не ты ему, а он тебе кишки выпустит. И прав будет.
— Не имеет плава. По закону долзон в мелодию заявить ментам. А езели с полицным взял, глабки не имеет плава ласпускать. А то — за фулиганку, по семьдесят цетвёлтой… по спалам, по спалам, как кулва с котелком.
— Что же получается: он не имеет права сопротивляться, а ты его имеешь право куска хлеба лишать?
— Пуссяй не лазевает хлебальник. Мы — волы.
— Ты всё ещё себя вором считаешь?
Витька сразу не ответил. Нахмурился.
— Кем тебе на лоду написано быть, тем и будес.
— А кто сказал, что тебе, Витьке Шкурникову, на роду написано быть вором и грабителем? Может, тебе написано быть хорошим человеком. Честно трудиться. Семью свою иметь. Никто в бригаде не верил, что ты будешь работать, а сейчас не хуже других упираешься.
— В глобу бы я видал такую лаботу, в белых тапоцьках.
— Почему? Ведь все трудятся. Если люди перестанут хлеб сеять, то все вымрут.
— Во. Пуссяй флаела и упилаются логами. А я — умею укласть. А кто не мозэт — нехай землю пасут.
— И ты это считаешь справедливым?
— А цё? У кого какой талант.
— Воровство ты считаешь талантом?
— А то как? Думаес, укласть легко? Это у глузциков: лаз-два — взяли! И — блосили.
— То-то блатные норовят фомку и отмычку поменять на вагу для погрузки баланов в пульман… Чушь, Витёк, порешь.
— Цего ты на меня залупился? Лицьно я тебе, Лизанов, ницего плохого не сделал. А мог. Сколько лаз мог склутить тебя в баланий лог.
— И ты это записываешь себе в заслугу?
— А сто? Я завсегда для музыков…
— Не лукавь. Мне-то зачем врёшь? В этапе — забыл? Ты со своей кодлой гущу рыбного супа жрал, пока из горла назад не полезет, а остальные пили через борт жидкую шлюмку. Тебе — полную миску каши, а мужикам — по одной ложке овса. От любви к мужикам ты обжирался, жухая от пайки. А ведь воры талдычат, что пайка — святая, никто не имеет права отнять её у зека. Так, может, мы, работяги, голодали в этапе от уважения блатных? А они пожирали наше кровное — от уважения к нам?
— Цево о баланде базалить, — скривил физиономию Витька. — Не я целпал, а флаел.
— Не ври, Витька, хоть мне не ври. Баландёр был ваш, блатных холуй. А с Моряком — помнишь? Убить тебя за это мало, Тля-Тля. И весь преступный мир — такие же наши «благодетели». А в самом деле — кровопийцы. Паразиты. Вроде глистов.
— Глистов… Унизаес цесных волов. Они клайние во всём… А кто их на воловскую зись толкает? Нацяльники и мусола. С плокулолами. А флаел, езли он лопоухий, то глех у него не укласть.