— Я тебе сказал. Поступай, как знаешь.
И я впервые усомнился в правильности того, что взял Шкурникова на поруки. Мне вспомнился тюремный философ из камеры номер двадцать семь, который изрёк слова, поразившие меня: «Толкни того, кто падает. Пусть он подохнет сегодня, а ты — завтра». Нет, поступил я правильно, вот только Витька финтанул. После этого разговора вскоре бригадир назначил Витьку на зачистку готовых изделий. Не работа, а забава — не бей лежачего: зубилом срубать наплывы, выравнивать швы, подмазывать сколы цементным раствором…
Я догадывался, что бугор едва ли стал бы благоволить Витьке просто так или за его прошлые воровские заслуги — бригадир питал слабость к угощениям и подношениям. Выходит, Витька дал ему взятку. Откуда у зека, голым брошенного в лагерь, могли взяться деньги? Посылок и переводов он не получал. Да и не мог получить. Ясное дело: выиграл. Или украл. Я сделал вывод: Тля-Тля нарушил данное слово и снова взялся за старое. Что от него ожидать в дальнейшем? К тому же он вовсе не считался с моими мнениями и интересами. Какой же он мне товарищ?
Воровское в нём опять забродило. А это — гибель. Туда же и меня тянет. Несчастный! Всё — хватит. Я вообще не хочу иметь никакого касательства к его проступкам. И тем более — к преступлениям. А то, что добывает себе на благополучие средства нечестными способами, сомневаться не приходилось. За что его (и меня) по правилам, установленным в зоне, полагалось сурово покарать. Тут я позволю небольшое отступление, чтобы пояснить, какой режим был установлен в нашем лагере.
Теперь, по прошествии многих лет, мне видно, что это был один из экспериментальных лагерей, где опробировался режим «мужицкого» самоуправления с полным устранением от власти над контингентом преступного мира, или, как его сейчас называют, — организованной преступности.
Прошёл, может быть, всего год с небольшим с той поры, когда здесь владычествовали блатные, грабя и эксплуатируя мужиков, как и в других концлагерях такого типа. В один прекрасный день мужики-работяги, едва ли без помощи лагерного начальства, устроили переворот. Под руководством Моряка они, то есть мужики, свергли пахана со всей его шоблой, изгнали их из зоны. Тех, кто сопротивлялся, жестоко избили. Но обошлось без жертв. Может, кто-то из пострадавших после переворота и отдал концы от побоев, однако в зоне обошлось без единого трупа.
Все воровские «законы» были сразу отменены, в том числе положенная дань — половина. Работяги вздохнули свободнее. Никто не имел никаких привилегий — все равны. Трудиться тоже должны были все на общих работах, активисты — тоже. И сам комендант, выбранный, кстати, контингентом открытым голосованием. Управлением лагерем и разрешением всяких конфликтов Моряк занимался помимо основной работы — вязки металлической арматуры для бетонных строительных конструкций. Наряду с другими бригадниками.