Потом наступила тишина и раздались непонятные звуки, похожие на приглушённые стоны и сдавленные короткие всхлипывания. Уж не понос ли его прохватил, горемыку? Такое бывает от переедания. Ну уж это совсем ни в какие ворота… Отбежать, что ли, дальше не мог? Пусть сам за собой убирает!
Я быстро поднялся и вышел в летнюю темь. Вовсю стрекотали сверчки. За углом палатки стоял Зелинский. Со шматком сала в пятерне. Рот его был набит — не закрывался. Похоже, он не мог проглотить слишком большой кусок и давился. Глаза его были безумно выпучены. Наверное, Зелинский испугался меня, ведь я появился перед ним неожиданно.
Я сразу догадался обо всём, не вымолвив единого слова, возвратился в палатку. Всё во мне кипело от негодования.
Вскоре, согнувшись и не глядя в мою сторону, прошаркал мимо Зелинский. Он долго возился на нарах, потом спустился вниз и двинулся, как мне показалось, к бачку:
— Пить захотел. Салоед! — с ненавистью подумал я. — Мерзавец! Завтра утром я тебе устрою… показательный процесс. Пожалеешь о своей подлости.
Но не за питьём влачился Зелинский. Он подошёл ко мне, оглянулся по сторонам и ткнул под нос мне громадный кулачище. Я инстинктивно отпрянул. Он разжал пальцы. На ладони лежал небольшой заскорузлый кусок жёлтого, как лицо Комиссара, сала.
— Чепай, — прошептал он.
— Да ты что? — удивился и вознегодовал я. — Совсем чокнулся?
Видно было, как одутловатая физиономия его, и без того бледная, побелела ещё сильнее.
— Никому нэ кажи. Я тоби ещё трохи дам.
— Вот что, Зелинский, — сказал я после паузы, но всё ещё клокоча негодованием. — Утром ты сам расскажешь всем, что… сало не терялось. Понял?
— Найшлось, ага… — пролепетал Зелинский, сжал кулачище, как-то весь сгорбился, сник. И поплёлся к своему колодине-матрацу.
Как ни странно и чего я от себя не ожидал — никакой ненависти к нему я уже не испытывал. И подивился: надо же так испоганиться. Из-за какого-то шматка сала!
Шутки морские
Шутки морские бывают жестокими шутками,
Жил там рыбак с одинокою дочкой своей.
Дочка угроз от отца никогда не слыхала,
Крепко любил её старый рыбак Тимофей.
Девушка выросла стро́йна, красивая,
Море вскормило родное дитя рыбака.
Пела, смеялась, росла, словно чайка над морем,
Но и она далеко от судьбы не ушла.
Часто она уходила в открытое море,
Рыбу ловила она, не боялась глубин.
Как-то зашли к рыбаку за водою напиться
Несколько юных, среди них красавец один.
Юный красавец со взором орлиным,
Пальцы в перстнях, словно сын он купца.
Юный красавец последним из кружки напился,
Кружку взяла и остаток она допила.
Так и пошло, полюбили друг друга на море