— Конек-молоток! — подросток схватил пакет, заглянув в него, жадно нюхнул. — Пахучая хаванинка! Ох, помаюсь сегодня животиком…
У него даже глаза притуманились, а нижняя челюсть по-акульи шевельнулась туда-сюда. Серега догадался, что чумазый оборванец зверски голоден.
— Ладно, валите. И плеер свой забирайте. Все равно отнимут.
— Кто отнимет-то?
— Да уж найдутся герои… У нас под землей тоже своих комиссаров хватает. Короче, пока! — он энергично рассовал трофеи по карманам, кивнул мальчуганам и, пыхтя, скрылся в люке.
Парнишки неловко отошли в сторону. Антон виновато потупился, позвенел на ладони мелочью.
— Всего сорок копеек осталось. Поделим?
— Да ладно… — Серега отмахнулся. — Я тут с ним поболтал, так ему уже четырнадцать стукнуло, представляешь?
— Да ты гонишь!
— В натуре, четырнадцать! А ниже нас с тобой. И ни жилья, ни родичей… — мальчик нервно качнул головой. — Рассказывал, что они там умирают под землей…
— По-настоящему?
— А ты думал — по-игрушечному? — Серега покачал головой. — Не-е, я, Антох, послушал его, и знаешь… Не жалко стало ни денег, ни прочего барахла. Я даже подумал: как вырасту, получу паспорт, то-се…
— Ну да — на Анжелке женишься.
— Да не-е, я о другом… Я дело свое заведу. И на работу буду брать таких, как он. Чтобы, значит, жилье давать, кормежку. Они же на фиг никому не нужны, понимаешь? Ни одной живой душе!
— А как же Анжелка?
— Что — Анжелка? Тоже будет помогать. Жены всегда помогают мужьям…
Антон странно улыбнулся.
— Чего ты? — удивился Сергей.
— Да вон, — приятель кивнул куда-то в сторону. — Тарасик гребет. Молодец чувачок, не струсил.
Серега обернулся. Далеко-далеко, чуть ли не у самых ворот, действительно, проявилась знакомая фигурка. Волоча за собой мешок со сменкой, весь перекошенный от тяжелого забитого учебниками портфеля, маленький и неказистый, к ним брел Тарасик, тот самый, что первым догадался прокатить Анжелку на велике. Кишка кишкой, а ведь обездолил всю мужскую половину класса!
— Никого не привел, — с облегчением выдохнул Антон. — Одного-то сделаем, как цуцика.
Серега ощутил смутную неприязнь по отношению к другу. Драться окончательно расхотелось. Не было бы рядом Антона, нырнул бы в кусты и смылся. И фиг с ним — с Тарасиком. Пусть крутит башкой и думает, что его, клопа такого, испугались. Но Серега никуда не нырнул и прятаться не стал. Потому что мысли мыслями, а жизнь жизнью. И Антон — какой-никакой, а свидетель.
— Ладно, пошли… — Серега со вздохом напялил на себя ранец, вяло тронулся навстречу Тарасику. Антон поспешил следом.
Смешно, но наивный Тарасик трусить и впрямь не собирался. На что надеялся — непонятно. Ведь сколько раз били, уму-разуму учили! Одни понимали науку быстро, другие требовали повторов. Наверное, потому что повторение — мать учения, и все такое. Серегу подобное отношение к учебе начинало доставать. В каком-то смысле он даже приблизился к пониманию учителей. Они, если разобраться, тоже хотели вдолбить им в головы свои скучноватые истины. И втайне мечтали, должно быть, держать вместо указки хорошеньких размеров плеть. Чтобы проще, скорее и доходчивее.