Забытая деревня. Четыре года в Сибири (Крёгер) - страница 330

Степан стоял там с лопатой и самодельным крестом.

Он был великаном, внешне, в копании и... в молчании.

И лопата врезалась в едва проснувшуюся землю и зарывалась глубоко.

Маленький холм, простой, безымянный крест... Березы окружают его. Они всегда будут окружать его, даже когда меня самого уже не будет.

Вплоть до глубокой ночи, до рассвета я боролся с самим собой.

Я хотел вскопать землю.

- Я хочу пить..

- Он говорит!

И при этих произнесенным шепотом словах я проснулся в своей комнате. Полный стакан стоял на столе, и я выпил его до дна одним глотком – это была водка.

И я начал пить.

- Игнатьев убил твою жену и твоего ребенка. Теперь он на конюшне, связанный. Мне убить его?

- Нет, Степан! Предоставь его мне. Но сначала я хочу выпить... Теперь у меня так много времени. Что мне делать со временем? Давай, выпей со мной, все же, выпей, Степан, ты не хочешь?

Я пил, и становился пьяной скотиной.

Игнатьев вернулся. Освобожденный из тюрьмы декретом Керенского со всеми другими преступниками, он приехал, чтобы отомстить. Однажды он уже попробовал это. Теперь это ему удалось. И Степан тоже прибыл слишком поздно...

Я снова пошел на конюшню.

Игнатьев кричит, когда снова видит меня. Его крик – это избавление для моей души, потому что я, я больше не могу кричать.

Степан пытается удерживать меня своими добродушными лапами.

- Ты же все-таки богобоязненный человек, это грех – так мучить божье творение. Будь милосерден...

- Почему ты снова и снова пытаешься помешать мне? Ты ведь знаешь, что он причинил мне. Он жил только мыслями о мести. Сотни километров прошел он, чтобы совершить это убийство.

- Но будь милосерден, Федя! Ради твоего Бога!

- Почему? У меня больше его нет!

Появились волки.

Я вытащил Игнатьева... только после нескольких дней... из конюшни и потащил... проклятого... в лес.

Транспортную колонну разгрузили полностью. Дни ужасов были уже почти забыты. Крестьяне снова пошли на поля и засеивали землю. Те, которым дальнейшая жизнь в многочисленных опустевших избах в Никитино показалась лучшей, чем в их старых, поселились в них и продолжали там жить.

Планомерно, как когда-то предписал мой приятель Зальцер, жители Забытое вместе таскали все всевозможное из Никитино. Они брали все, что им было нужно, так как это не стоило им денег; большая часть имущества была бесхозной. Полностью загрузившись, тащились они по широким просторам.

Длинный ряд деревянных крестов, выстроенных в ряд как солдаты, так лежали погребенными мои товарищи в сибирской земле. С холма они смотрели далеко за стену леса – на свою далекую родину.