Было воскресенье. В радостной неразберихе весело разливались светлые и глубокие голоса колоколов по ясному воздуху, звуки поднимались к нам, распространялись над застывшим морем Байкала и лились вдаль за близкий сибирский девственный лес.
Степан спокойно перекрестился, один из всех. Никто не заметил этого.
Вокруг городка протянулась узкая, белая, блестящая заснеженная полоса. Летом это была, наверное, пашня и пастбище. Но за ней лежала, похожая на черное чудовище, непроницаемая и всегда темная, сибирская тайга [девственный лес]; она не терпела людей внутри себя. Насколько глаз мог видеть, до дальнего горизонта, он видел на одной стороне черный лес, на другой блестящую снежную пустыню озера Байкал.
Заключенные и конвоиры здесь у озера всегда настороженно следят друг за другом, так как ежеминутно долгожданная свобода или смерть может подмигнуть одному или другому. Озеро Байкал, окруженное тайгой, граничит с Маньчжурией.
С некоторого времени я услышал, как заключенные вокруг меня перешептываются.
Их вечно настороженные глаза с нетерпением искали всюду что-то. Таинственный шепот шел из уст в уста, подкрадывался от камеры к камере. Байкал... Байкал... Байкал... Лишь позже я понял, что это слово значит для них.
Снова и снова здесь предпринимаются попытки побега. Близость границы слишком заманчива.
Если нескольким арестантам удается ускользнуть, то они убегают в тайгу, куда не проникает местами ни один солнечный луч, и поиски беглецов в очень редких случаях достигают успеха. В тайге каторжники проводят все лето, до тех пор, пока зима и наступивший холод, тем не менее, не принуждает их снова вернуться в тюрьму. Наказывают их тогда сравнительно мягко. Только совсем немногие остаются на зиму в лесу; они тогда никогда больше не возвращаются, превращаясь в лесных зверей в облике человека, и поэтому часто случается, что охотники на пушного зверя, крестьяне и домашние животные бесследно исчезают в этих далеких, темных лесах. Во время моей охоты в тайге и в Урале я часто находил следы таких зимовок сбежавших заключенных.
Прежние каторжники, поселившиеся после своего освобождения в близлежащих местностях, охотно помогают беглецам и снабжают их самым необходимым.
Так сидим мы на зимнем солнце. С низины доносится до нас колокольный звон, свободные люди идут спокойно своей дорогой, озеро Байкал отдыхает под блестящим снежным покровом, лес выглядит черным и неподвижным вплоть до далекой дали. Я оглядываюсь. Мои попутчики кажутся похожими на высеченных из камня, только в их глазах жизнь. Взгляд каторжан делает меня самого мрачным.