Как мы и договорились, на следующий день я появился у Ивана Ивановича.
Часовой, который стоял перед домом полицейского капитана, взглянул на меня с любопытством. Дверь открылась, в ней появилась растрепанная, небрежная служанка. По ее приветливой ухмылке я понял, что она меня узнала. Она оставила меня, я мог сам закрыть дверь и войти.
В прихожей тут же запахло едой. Я был слишком пунктуален, так как ни хозяин дома, ни его жена, не говоря уже о еде, еще не были готовы.
Я смотрел из окна гостиной на двор. Он был покрыт травой и усеян самыми различными остатками, которые частично уже сгнили. В его центре мне представился поистине потрясающий спектакль. На земле лежали два матраса, вокруг них и по ним важно шагало множество кур, которые долго копались в них, клевали, вытягивали нитки, рылись в щелях, и не в последнюю очередь оставляли на них также свои визитные карточки самых различных цветов и вариаций. Наверное, воображал я, они выражают этим свою радость, печаль, зависть или удовлетворение, и это, вероятно, связано с тем, что они здесь находят для пропитания.
- У нас ведь было слишком много клопов, они совсем одолели нас в прошлое время...
Я оборачиваюсь, передо мной стоит Екатерина Петровна, жена полицейского капитана. Этими любезно объясняющими словами она начинает наше знакомство.
Она подает мне руку, которой я касаюсь губами.
- Ах, для меня это очень приятная неожиданность! Со времен нашего отъезда из Москвы вы первый гость, который посчитал нужным поцеловать мне руку. В этих словах звучит такая большая и честная радость и воодушевление, что я в самых теплых выражениях благодарю ее за приветливое приглашение и еще раз подношу к губам руку хозяйки дома. При этом она краснеет, она действительно счастлива.
- И если вы посмотрите, – продолжает жена полицейского капитана, – здесь на картины, на мебель... даже наши большие часы остановились..., – и она с улыбкой показывает мне различные места и указывает на умолкшие часы. И, в действительности, на картинах помимо настоящей рамки образовались еще целые «рамки из клопов». В каждой щели гнездились насекомые.
- Очень интересно...... действительно... очень интересно..., – отвечаю я, запинаясь. Ничего другого в мою голову не приходит, так беспристрастно и как само собой разумеющееся показала мне все это маленькая женщина. Если высокое начальство живет так, если его так заедают клопы... а я даже хотел приткнуться в тюрьме напротив? Как наивен я, все же, был!
Екатерина Петровна была маленькой черноволосой женщиной. Волосы она расчесывала с пробором в середине, фигура ее была пухлая, мягка как ее симпатичное, но не особо умное личико. Ее руки были маленькими и чувственными. Она пахла хорошими духами, которые сегодня она употребила в очень богатой мере. Можно было заметить тщательность, с которой она принаряжалась. Ее простое платье обнаруживало плохо удаленные пятна, у платья было глубокое декольте, и оно ей очень шло.