— Например — что? Что вы хотите узнать?
Она заставила себя игнорировать резкий тон и досадливо тряхнула головой:
— Просто… расскажите мне о том, что она любила делать.
К изумлению Линдси, он не стал отделываться формальной фразой, а явно задумался над ее просьбой.
— Хорошо, — проговорил он после короткой паузы. Приветливым его голос назвать было нельзя, но вроде бы он решил в этом пойти ей навстречу. — Она очень любила по утрам проходить по тропе «Скалистый склон» до «Радужной площадки».
Линдси чуть улыбнулась, испытывая ликование уже из-за того, что смогла добиться от него нормального ответа.
— Прекрасно, — сказала она. И тут же ее осенило. — Я тоже хочу это сделать. Пройти по той тропе до… как вы ее назвали?.. «Радужной площадки»!
В ответ он скрестил руки на груди, презрительно опустил подбородок и снова посмотрел на нее так, словно она сказала какую-то нелепицу.
Однако Линдси не позволила себе стушеваться. Для нее все было серьезно. Ей хотелось… так сказать… пройти по следам тети Милли.
— Вы меня не сводите?
Тут глаза Роба расширились в уже ставшем привычным выражении изумления.
— С чего бы это?
Господи! До чего же трудно иметь дело с этим типом! Линдси вздохнула и перенесла свой вес с одной обутой в ярко-розовую туфельку ноги на другую. Сузив глаза, она отметила:
— А знаете, вчера вечером у «Ленивого лося» вы были гораздо более чутким к девице, оказавшейся в затруднительном положении.
— А вы уже не в затруднительном положении, — возразил он.
Она изумленно моргнула.
— Присмотритесь внимательнее — и увидите, что я в еще более затруднительном положении. Потому, что я приехала в такую даль и вынуждена буду уехать, не получив ничего за свои усилия. Если я не могу перекупить лодочную станцию, то хочу, хотя бы, увезти с собой небольшую частицу моей родственницы. — Она уперла руки в бока и попыталась встать как можно прямее, потому что даже при ее десятисантиметровых каблуках он продолжал над ней нависать. — И, честно говоря, я готова спорить, что если бы тетя Милли сейчас была здесь, она бы захотела, чтобы вы помогли мне в моей просьбе.
«Скушай-ка это, приятель!»
Роб только наклонил голову, адресовав ей взгляд, в котором ясно читалось: «удар ниже пояса».
— Ладно! — бросил он. — Хотите пройтись пешком? Пойдемте. Встречайте меня здесь завтра утром в пять часов и не опаздывайте, иначе договор отменяется.
В пять утра, вот как? Но поскольку ее организм был настроен на чикагское время, это получалось семь утра, а семь — пожалуй, ей по силам.
— Отлично.
Его взгляд скользнул по ее фигуре (отчего по ней пробежала легкая дрожь), но остановился на ее обуви.