Почему она здесь? Какое полиции дело до душевного заболевания ее мужа?
Как можно мягче ей объяснили, что этим утром доктор Леннарт обнаружил Рутлэнда — тот был на грани истерики. Когда к нему подошли, он как безумный бросился бежать через поле. Доктор Леннарт смекнул, что разгадка столь странного поведения может крыться в канаве, на краю которой сидел Рутлэнд. Тогда он осмотрел ее и в конце концов обнаружил тело Мэнсона. Не тратя времени, он связался с полицией и сообщил о своей находке. Тем временем Мэл кружным путем не замеченный никем вернулся домой.
Чуть позже его отвезли в психиатрическую больницу, где предстояло решить, сможет ли он предстать перед судом. Выяснилось, что на найденной недалеко от канавы трости Мэнсона остались отпечатки пальцев Рутлэнда. О том, что трость действительно принадлежала покойному, можно было судить по вырезанному на ней имени. Первоначально этой находке не придали особенного значения, но теперь имя бесследно пропавшего человека всплыло вновь. И вот Рутлэнд оказался запертым в палате и с нарастающим чувством ужаса ожидал приближения ночи.
От еды он отказался. Через высоко расположенные окна ему были видны звезды — эти беспрерывно наблюдающие за ним глаза. Он закрыл лицо руками, но от этого галлюцинации стали еще страшнее.
— Выпустите меня отсюда! — кричал он. — Выпустите, иначе мне конец!
Сидевший снаружи санитар жалостливо ухмыльнулся.
— Вот ведь бедолага, — едва слышно проговорил он.
Время тянулось бесконечно долго. Комната словно плавала в струившемся через маленькое окошко слабом лунном свете. Ему наконец удалось заснуть — сидя, склонив голову на плечо. Рутлэнду снилось, будто он снова оказался у той канавы и разглядывает муравьев… Боже, тех же самых муравьев! Он подошел ближе, одновременно чувствуя приближение невидимого Мэнсона, и… проснулся. Измученный, с разрывающимся от страха сердцем, он кинулся к двери, крича:
— Выпустите меня!.. О Боже, выпустите меня отсюда!
Санитар медленно подошел к двери, легонько постучал.
— Все в порядке, старина, ты здесь в полной безопасности. Ложись-ка и поспи пока.
Сказал и ушел. Рутлэнд попытался было докричаться снова, но бесполезно.
— Вы же знаете, знаете… он доберется до меня… — стонал он.
Его окутывала темнота ночи со всеми ее звуками и шорохами. Едва не сходя с ума от страха, он стал бродить от стены к стене, не решаясь поднять взгляд туда, к окнам, — оттуда на него смотрели звезды…
В палату проскользнул луч лунного света, чуть раздвинувший покров темноты. Он отшатнулся от него, словно тот мог причинить ему зло, но потом понял, что этот свет — хоть какое-то спасение от этой ненавистной ночи, и снова приблизился к окну. Мысли его помимо воли снова и снова возвращались к муравьям… И он заплакал, захныкал, как ребенок.