Может быть, именно тогда их брак и дал трещину. А может, это случилось позже, когда Джейсон начал подумывать о том, чтобы осесть, купить дом, завести детей. Джилл, по ее словам, не была готова к этому. Джейсон уже согласился кое в чем уступить, но Джилл решила, что ей пора жить своей жизнью, и переселилась в Нью-Йорк. Он не стремился получить официальный развод; иногда, уверял он себя, люди просто разъезжаются. Хотя их расставание причинило ему боль.
Поворачивая в жилой квартал, Джейсон подумал: ирония судьбы заключалась в том, что, несмотря на свой авантюризм, именно он пытался свить семейное гнездо везде, куда бы они ни приезжали. Если бы не Джейсон, они питались бы в забегаловках, по неделям не мылись и не стирали белье.
Ничего удивительного, что он вполне был готов устроиться домработницей.
Джейсон сверил по бумажке адрес и остановился перед двухэтажным особняком, как две капли воды похожим на остальные дома в этом квартале.
От Ирвайна, где селится верхушка среднего класса, очень далеко до трущоб Тихуаны или даже до бедных кварталов Санта-Аны, откуда родом почти вся местная прислуга. При помощи своей аппаратуры, до поры до времени спрятанной в сумке, Джейсон намеревался запечатлеть разительный контраст.
Он знал: за роскошью жизни среднего класса в здешнем «апельсиновом округе» скрываются потерянность и страх. Чтобы хоть как-то прокормить семью, здешняя прислуга селится в хозяйских домах, а собственных детей оставляет на родственников. Возможно, подобные условия труда и не являются необычными для остального мира, но Джейсона злило то, что он столкнулся с подобным у себя на родине, в самой богатой стране мира. Консервативные жители округа любят порассуждать о своем патриотизме и о высоких идеалах, но не всегда живут, подчиняясь собственным принципам. Ханжи, лицемеры! Джейсону хотелось показать им их отражение даже больше, чем представить рассказ о здешней ситуации широкой массе читателей.
Он посмотрел на часы. Пять минут седьмого. Что ж, быстро добрался, если учесть, что он не спешил. Он поднялся на крыльцо и позвонил.
Ему открыла седая высокая старуха с худым лицом.
— Да?
— У меня назначена встреча с доктором Элдриджем. Насчет работы.
Старуха удивилась, однако отошла в сторону, пропуская его в дом.
— Нам велено ждать в гостиной. По поручению доктора я впускаю соискательниц по одной. — Голос у нее был такой удрученный, что можно было подумать, будто отвечать на звонки — бог весть, какая непосильная задача.
Идя следом за старухой, Джейсон почувствовал укол совести. Меньше всего ему хотелось лишать этих женщин работы. С другой стороны, у той, что открыла ему дверь, был вид заранее проигравшей.