Светло-серые глаза наименее необычную деталь его внешности скрывали солнечные очки с темно-серыми линзами в стальной оправе. Он предпочитал носить деловые костюмы, но сейчас был в синих джинсах (одной из немногих пар в его гардеробе), в серой шелковой футболке и сером же пиджаке, прикрывавшем оружие. Мы собирались провести день на пляже, иначе я бы Холода в джинсы не засунула. Его лицо можно было бы счесть более традиционно красивым по сравнению с лицом Дойла, но почему-то так не казалось. Казалось, что они веками были рядом — светлое и темное отражение друг друга.
Полицейские — в форме или в штатском — рядом с моими мужчинами казались тенями: не такие яркие, не такие живые. Хотя так могла бы подумать любая влюбленная женщина. Может быть, дело не в том, что они бессмертные воины-сидхе. Может быть, я так выделяю их среди других, потому что люблю.
Люси провела меня за ограждение, потому что я уже работала с полицией и имела от штата лицензию частного детектива. У Дойла и Холода лицензий не было, как и опыта работы в полицейской команде, так что им пришлось остаться снаружи, вдали от возможных следов.
— Если я узнаю о магии этого рода что-то конкретное, то дам тебе знать.
В такой формулировке это не было ложью. Фейри, а особенно мы, сидхе, известны тем, что никогда не лжем. Но запутать мы можем кого угодно. Мы не скажем прямо, что трава синяя, а небо зеленое, но оставим вас с отчетливой уверенностью, что это так.
— Так ты думаешь, что это убийство не первое? — спросила Люси.
— Если нет, то этому типу крупно повезло.
Люси глянула на тела:
— Как-то не хочется называть это везением.
— Ни один убийца в свой первый раз не действует так безупречно. Или вы завели новый сорт убийц, пока я гостила на родине?
— Да нет. Как правило, убийства однообразны. Степень насилия и выбор жертв различается, но в восьмидесяти с лишним процентах случаев убивают свои, а не чужие, и удручающе ординарно.
— Здесь картина тоже удручающая, — сказала я. — Но вряд ли ординарная.
— Да, не ординарная. Очень надеюсь, что она удовлетворила стремление убийцы к совершенству, и на этом он и закончит.
— Ты так думаешь?
— Нет, — сказала она. — Не думаю.
— Можно мне предупредить здешних фей-крошек, или вы хотите избежать огласки?
— Лучше предупреди. А то повторится, не дай бог, и нас обвинят в расизме — или это называется видизм?
Она покачала головой и направилась к оцеплению. Я пошла за ней, с облегчением оставив мертвецов за спиной.
— Люди могут скрещиваться с феями, так что вопрос видизма вряд ли встанет.
— Скрещиваться с существом размером с куклу? Невозможно.