— Ну, заведи себе кого-нибудь. Может, тогда беситься перестанешь.
— При живом-то муже? — презрительно сказала Аля. — Нет, это уж пускай другие. А я не такой человек.
— Тогда терпи. Аля поджала губы.
— А я что делаю? Только и терплю. Уже пять лет терплю.
…Не остывший еще от рабочего азарта, Ненароков ходил по комнате, а сын Алик, крепко обхватив его правую ногу и поставив ножки на отцовский ботинок, путешествовал вместе с ним.
— Пятый день, а вода держится, — рассказывал Ненароков жене. — Кое-где аж до крыш доходит… Мы зависли над дымом, смотрю — на дереве скворечник. Низко-низко над водой… И представляешь: прямо как птичка, сидит на полочке мышь!
— Ме… мы!.. — потребовал Алик.
— Тебе мышку? — Отец поднял его на руки. — Нельзя. Ее и не достать… Уйдет вода — она слезет, побежит искать своих деток…
— Мужчины! Садитесь кушать… Я вам пельменей наготовила! — позвала Аля. Подруга вынесла из кухни большое блюдо пельменей.
…Они ужинали. На столе стояла бутылка красного вина, салат. Алина мать, седенькая и тихая, следила, чтоб ни у кого в тарелке не было пусто. Аля ела с аппетитом и при этом весело болтала:
— Ну эта Машенька Филатова, я просто не могу! Такая крохотулечка, такая пупочка — и скочет, и скочет, и скочет!.. У меня в классе три девочки тоже занимаются, но они как медвежатки…
— Угу… Угу, — поддакивал с полным ртом Ненароков. Алик ничего не ел: возил ложкой по тарелке и канючил:
— Чу ча… Чу ча… Чу ча!.. Мать рассердилась:
— Опять «чу ча»! Что это еще за «чу ча»? Скажи: «Хочу чаю»! По-русски скажи, а не по-китайски. А то не получишь ничего!
Алик хотел что-то ответить, но слова совсем не получались. Тогда он заплакал — прерывисто, как будто и плакал заикаясь.
Ненароков заступился за сына:
— Ну что ты, Аля? Раз не хочет человек… Не надо было шоколадку давать.
— Значит, я виновата? — сразу бросилась в атаку Аля. — Ты знаешь, как воспитывать, а я нет?.. Попробовал бы отказать, когда ребенок плачет!..
— Ой! Мне ведь к Жанне еще надо! — вспомнила вдруг Алина приятельница и поспешно встала из-за стола. — Всем спасибо, до свиданья!
Аля и не заметила ее ухода. Глядя горящими глазами на мужа, она кричала:
— Носишься неизвестно где! А потом приезжаешь и учишь!
Теща вздохнула и накрыла пельмени миской, а сверху полотенцем: знала, что теперь не скоро к ним вернутся.
— Почему «носишься»?.. — слабо отбивался Ненароков. — Я работаю…
— А я не знаю, работаешь или не работаешь! Может, нашел какую-нибудь и к ней летаешь!
Ненароков не удивился дикой несправедливости этого обвинения, давно уже привык. Он сказал только: