- Кто вы?
- Это играет роль?
- Вы предпочитаете оставаться неизвестным?
- Именно так. И я думаю, что нет большой разницы, знаете ли вы мое имя или нет.
- Ладно, как хотите.
Вайгерт вынул свои сигареты из кармана и закурил. Толстая женщина поставила каппучино перед ним на стол. На белом колпачке из сливок было несколько темных крошек. Шоколадные крошки. Неуверенность Вайгерта все еще не улеглась. Он решил сначала объявить борьбу сливкам, чтобы продемонстрировать, что он не слишком торопится. В конце концов, это он предлагал то, в чем другой был заинтересован. Вероятно, его собеседник должен был бы начать партию. Когда он как раз захотел засунуть себе в рот вторую ложку со сливками, этот момент настал.
- Вы очень далеко зашли со своими поисками, господин Вайгерт.
Был ли это теперь вопрос или утверждение? Вайгерт отложил ложку в сторону и затянулся своей сигаретой.
- Дальше, чем вы бы хотели допустить это.
- Но как журналист вы должны были бы знать, что иногда может быть лучше кое о чем не писать. Наконец, ваша профессия требует наряду с определенны-ми другими навыками также надлежащей доли чувства ответственности.
- И вы хотите определять, кому позволено что писать и когда?
- Нет, конечно, нет. Но...
- Тогда оставьте эту чепуху. При убийстве Фолькера хотели кое-что скрыть. Хотели навесить на меня оба убийства в Вевельсбурге, потому что боялись, что я при моих поисках копал бы глубже, чем некоторым хотелось. И теперь хотят меня заманить: снять обвинения, вернуться в мою газету, но в обмен на это – молчать. И за всем этим стоите вы и ваши люди!
- Кто бы за этим ни стоял, это ничего не меняет в ответственности, которую вы несете как журналист.
- Ответственность за что? За то, что никто не узнает, что привидения Агарти снова живы? За то, что в темноте останется то, что делает Шамбала?
Вайгерт медленно разбушевался. Бекетт внешне не показывал признаков не-терпения или нервозности. Внутри, тем не менее, он был очень напряжен. Судьба... Агарти отняла ее у Шамбалы.
- Откуда вы знаете, собственно, о Агарти и Шамбале?
Вайгерт задумался. Следует ли ему теперь рассказать о его беседе со Штайнером? Но тогда секретная служба ООН его схватит. Важный источник информации, к которому, вероятно, придется вернуться еще раз, тогда исчез бы. Значит, нет.
- Я просто об этом знаю. Вернемся к предыдущему вопросу: ответственность за что?
- Есть вещи, которые люди не могут понимать. Это просто было бы слишком сложно для них. Если отобрать у них все их прежние точки опоры, с помощью которого они ориентируются в жизни и в истории, тогда последствия трудно себе даже представить. Хотите ли вы на самом деле рассказать кому-то, что нити политики прядутся в другом месте, а не там, где полагают люди? Что произошло бы, если вы, Вайгерт, смогли бы доказать общественности, что такие люди как я или Бернхард Фолькер чувствуют себя обязанными исключительно идеям Шамбалы? И что произойдет, предположим, если бы вы смогли доказать то же самое о сотнях или тысячах значительных личностей на свете? Демонстрации, беспорядки, восстания, вероятно, даже войны были бы последствием. Никто не мог бы верить больше в то, что до сих пор было ему свято. Какая польза была бы человечеству от этого? Ведь оно не поняло бы, что такое руководство идет ему только во благо. А какой толк был бы от этого вам, господин Вайгерт? Или вы хотите чего-то такого?