Сейчас мы шли рядом, но мне все не удавалось как следует рассмотреть незнакомца.
– Тогда нам по пути. Я и сам зайду к ним с удовольствием.
В доме родственников Бронса еще не спали. Да и время не слишком позднее, просто темнеет рано. Мой таинственный спутник открыл дверь безо всякого стука и пропустил меня первым.
В прихожей, занимавшей большую часть первого этажа не слишком большого двухэтажного дома, никого не оказалось.
– Мирта, – громко позвал он.
Сейчас, при свете двух свечей, мне наконец-то удалось его разглядеть. Лет пятидесяти, высокий лоб, седеющие волосы, вернее, то, что от них осталось. Чисто выбрит. Ни роста, ни стати не прибавилось даже при свете. И еще взгляд, обычно такой называют пронзительным.
На его голос со второго этажа спустилась женщина. Едва увидев ее, я сразу понял, что Мирта и есть мать Бронса. Письмо было у меня с собой, и я поторопился извлечь его, беспокоясь только о том, чтобы не запятнать бумагу своей кровью. Слишком опасно вручать матери послание от сына, покрытое пятнами крови. Пока во всем разберется, может и инфаркт получить.
Женщина взяла протянутое мною письмо кончиками пальцев.
– Бронс жив? – спросила она.
– Да, и с ним все в порядке, – поторопился я с ответом. Хотя какой может быть порядок в том, чем он сейчас занимается, с его-то способностями. Но об этом не мне судить.
Мельком взглянув на мою руку, хозяйка дома решительно отложила послание в сторону и указала на стул, стоявший рядом с массивным столом явно из какой-то дорогой породы дерева. Кстати, остальная обстановка тоже не казалась дешевой.
Мой провожатый удобно расположился в кресле и с любопытством наблюдал за нами.
– Положи руку на стол, – обратилась ко мне Мирта, и я безропотно подчинился. В самом деле, не отсечь же мне мою конечность собираются. Женщина вышла, вероятно, на кухню, вернулась с тряпкой, миской с водой и какой-то бутылкой. Затем на столе оказалась большая деревянная шкатулка и подсвечник с двумя свечами. Рану будет обрабатывать, озарило меня.
Все движения Мирты были неторопливо-уверенными, похоже, не так уж редко ей этим приходилось заниматься.
Рукав моей рубахи пропитался кровью, но прилипнуть к руке он еще не успел.
Мирта закатала его и теплой влажной тряпкой начала обрабатывать руку, смывая засохшую кровь. Да уж, порез немаленький. И все равно, можно сказать, легко отделался. Счастливчик. Самое главное: и не тошнит, и аппетит не пропал. Скорее даже наоборот. Матерею на глазах, душегуб чертов. Как я их, а? Честное слово, сам от себя такого не ожидал. Был момент, когда едва бежать не кинулся, еле сумел удержаться.