Потом она вспомнила о дочери, и это немного отрезвило ее. Она решила, что надо взять себя в руки и хотя бы попрощаться с Дженни. Патриция сама настояла на том, чтобы Анжела отвезла девочку обратно в Пенсаколу. Дженнифер и так уже пропустила три дня в школе, и это в самом конце учебного года. Теперь операция была позади, осложнений не предвиделось, и оснований задерживать дочь у нее больше не было.
— Мамочка, как твоя коленка? — нерешительно спросила девочка, войдя в палату и сев к матери на кровать.
— Гораздо лучше, радость моя, — ответила Патриция, пытаясь беззаботно улыбнуться. — Прошу тебя, веди себя хорошо, слушайся Анжелу и больше не безобразничай с Сандрой на уроках у мисс Темпл. Кстати, не забудь подарить ей цветы и поздравить с окончанием учебного года.
— Не забуду, мамочка, — пообещала Дженнифер, спрыгивая с кровати на пол.
Собрав последние остатки мужества, Патриция спокойно поцеловала дочь в щеку и на прощанье погладила ее здоровой рукой по плечу.
— И не забудь сохранить для меня свои тетради, я обязательно в них загляну, — крикнула она ей вслед, вспомнив, что теперь не скоро вернется домой, а просматривать каждую тетрадь дочери было традицией, которую она не хотела нарушать.
Когда дверь закрылась, Патриция вздохнула с грустью, но одновременно и с облегчением, потому что ей больше не надо было держать себя в руках. Теперь она могла расслабиться и дать волю своим чувствам. Однако Рон Флетчер был, видимо, другого мнения. Он появился в палате всего минутой позже с озорной улыбкой на губах и огромным букетом цветов.
— Ну, — сказал он весело, — такое впечатление, что мы наконец остались одни.
Патриция разрыдалась.
Она довольно долго не могла успокоиться, поэтому Рону пришлось сесть к ней на кровать и гладить ее по руке до тех пор, пока она не подняла на него заплаканные глаза.
— Мм-да, — проговорил он все с той же насмешливой улыбкой, — не могу сказать, что это самый теплый прием, который мне когда-либо оказывали.
— Это не из-за вас, — всхлипнула Патриция, — это, это…
Она опять зарыдала.
— Да успокойтесь вы, в самом деле, — сказал Рон, дотрагиваясь пальцами до ее щеки. — Попробуйте просто расслабиться. У вас все будет хорошо.
Она с горечью покачала головой.
— Доктор… — она опять всхлипнула, — доктор говорит…
— Да знаю я, что он говорит, — нетерпеливо прервал ее Рон. — А теперь послушайте, что я вам скажу. Дик Майер — прекрасный специалист по спортивной ортопедии, возможно, один из лучших в мире. Но он только врач, он не спортсмен. Люди для него — просто машины, он делает свои заключения на основе характера повреждений, как механик. Майер не понимает, что в случаях со спортсменами нужно учитывать еще волю и желание поправиться. Вы можете мне поверить — я хорошо с ним знаком. Он лечил меня после травмы позвоночника, когда я был еще на втором курсе колледжа. Он сказал мне после операции, что я больше никогда не смогу играть в футбол, однако, за два следующих года я забил больше мячей, чем любой игрок нашей команды.