Он и Стессель были старыми сослуживцами и вместе воевали в русско-турецкую кампанию, кстати, под началом Надеина, этого старого маразматика. Фок всегда считал себя лучше Стесселя и, хотя они были дружны, постоянно доминировал над Анатолем, но карьера у того была несколько более удачной. Впрочем, Александр Викторович не обманывался, прекрасно осознавая, что ею тот во многом обязан своей жене. Вот женщина – настоящий кремень. Именно благодаря ей он смог обойти своего друга. Жаль, что в свое время Фок решил, что эта своенравная дева ему не подходит. Впрочем, она и сама не прочила Фока в мужья, в этом плане Анатолий Михайлович подходил куда лучше.
Мало было напасти – так еще на горизонте появился этот Кондратенко, который, в отличие от Александра Викторовича, практически не имел боевого опыта. Ну не называть же таковым участие в подавлении восстания здесь, в Китае. Желая ослабить влияние на мужа со стороны Фока, Вера Алексеевна всячески привечала Романа Исидоровича, этого хитреца и интригана, сумевшего все так ловко обставить.
Фок прекрасно отдавал себе отчет в том, что бой у Цзиньчжоу он проиграл бы. Нет, не так. Он оставил бы позиции, несмотря на настоятельные требования Стесселя удерживать их любой ценой. Тому были многие причины. Он находил позицию неудачной и что ее возможно удержать только ценой большой крови, а при всех своих недостатках жизни солдат он ценил. Да, он считал себя выше серой массы, да, он был строгим и требовательным, но он всегда помнил о жизни солдата, помнил со времен обороны Шипки, где служил еще субалтерном.
Он указывал на недостатки позиции и предлагал устроить другую, на тафаншинских высотах, имея запасную у Нангалина, но его не стали слушать. Мало того, этот умник Кондратенко лично проинспектировал цзиньчжоуские позиции и внес предложения по их укреплению, но даже не заикнулся о возможном их переносе.
Его отход к крепости негативно сказался бы скорее на карьере старого друга и соперника Стесселя, а не его, впрочем, опять вопрос – сказался бы или нет: отступление полностью соответствовало мнению Куропаткина, считавшего, что войскам следует оборонять крепость, остальным же до́лжно заниматься полевой армией. В его телеграмме Стесселю это мнение звучало недвусмысленно: «После баталии войскам отступить и присоединиться к гарнизону крепости… Снять с позиций и вывезти орудия, чтобы они снова не стали добычей японцев». Вот так вот, никаких недоговоренностей и коллизий, все четко и понятно.
Сейчас он не собирался совершать ошибку, от которой его уберег тот выстрел. Для себя Александр Викторович уже решил, что здесь, на тафаншинских и нангалинских высотах, будет его Шипка. Здесь он будет стоять насмерть, как в дни своей молодости. Он знал, о чем шепчутся за его спиной даже те, кто был у него в фаворе. На что хватило командира дивизии? Предоставить возможность японцам высадиться, а потом отойти, практически не противодействуя продвижению противника. То ли дело старик Надеин – как он надрал холку Оку. Вот еще и этот маразматик осыпан почестями и наградами. А почему он, Фок, должен был положить людей в тех боях? Разве он командует Маньчжурской армией? Теперь генерал хотел доказать всем, насколько они ошибались. Это был его шанс утереть нос всем недоброжелателям. Но, цепляясь за старое, достичь этого было невозможно, поэтому ему просто необходимо было измениться. Измениться и подняться над всеми.