Так я пролежал около двух часов, вообще не услышав характерного звука работы ни одного двигателя внутреннего сгорания. Но при этом с интересом наблюдал за двумя телегами с запряженными в них коренастыми битюгами, которые сопровождали бородатые дядьки, одетые в домотканые рубахи, причем все это смотрелось настолько аутентично и естественно применительно к обстановке, что я уже на полном серьезе был уверен, что попал в другой мир. Самое интересное, у меня не возникали мысли возвращаться к машине и искать путь обратно, вся моя интуиция буквально кричала — там смерть. Чуть позже я попытаюсь вернуться к сыну, к друзьям, но сейчас надо было выжить, пройти инфильтрацию, легализоваться, а потом уже и вертеть ситуацию под себя. Конечно, какая-то легенда нужна обязательно, но в нынешней ситуации, когда я обвешан оружием и прибамбасами из будущего, что-то придумывать, исходя из местной действительности, будет весьма трудно. Ни времени, ни нынешних реалий, ни даже языка я не знал, поэтому спалиться в первые несколько минут общения было раз плюнуть.
Я наблюдал еще пару часов, хрустя пайковыми галетами и запивая их чуть подсоленной водой, и активно искал выход из сложившейся ситуации. Мое внимание привлекла телега, загруженная дровами, возвращающаяся со стороны леса. Но ведь их туда ушло две штуки, поэтому идея допросить возницу, который, видимо, остался в лесу один, возникла у меня мгновенно. Двинувшись по отчетливому следу, который оставляла груженая телега, я стал осторожно пробираться параллельно дороге. Тут и искать не пришлось: ругань возницы услышал намного раньше, чем увидел застрявшую телегу. И это меня несказанно обрадовало — ругался он на самом что ни на есть русском языке. Я понаблюдал минут десять и спокойно и открыто вышел к дороге и максимально дружелюбным голосом проговорил:
— Мир тебе, добрый человек.
Мужик вздрогнул и рефлекторно схватился за топор, который лежал в телеге, испуганно зыркнув на меня из-под густых бровей. Разглядев мою форму, он часто-часто начал креститься и что-то приговаривать. Так продолжалось минуты три, которые я терпеливо выдержал. Поняв, что ему ничего не угрожает, он с интересом стал меня рассматривать с ног до головы, оценивая мою пятнистую форму и карабин, который я держал наготове стволом вниз, при этом оставив правую руку на пистолетной рукоятке, а палец — на спусковом крючке.
— Не поможешь ли заблудившемуся путнику?
Он нехотя ответил. В глазах у него блеснуло что-то такое, неприятное, алчное.
— Почему не помочь, коль человек заплутал.