— Тра-та-та-та-та! — раздались вдруг выкрики в подражание пулемёту. Самые бойкие из ребят захватили толстые медные краны с разбухшими деревянными ручками.
Зажимая воду ладонями, они стали направлять друг в друга резкие кинжальные струи. Холодные, ледяные!
Наконец, один нахальный парень всех разогнал. Никто уже не мог подойти к соседним кранам.
Шурка зажмурился, бросился с выставленными вперёд ладонями навстречу ледяному ожогу — ура-а!!! Вот это битва! Теперь посмотрим, кто кого! Он пустил воду тоже на полную мощность.
Ой, ой, караул! Шурка ужимался, подпрыгивал, словно его на сковороде поджаривали.
У того парня плечи — как две булки. Рот до ушей оскалил, уверен, что Шурку выгонит.
Шурка ухитрился сдвинуть струю выше, прямо в пасть жирному. Ага, сразу захлопнул, и глаза выпучил, чуть не захлебнулся…
Как же его фамилия? Брыкин — вот как, в автобусе ещё говорили. Он уже там скалился и всех толкал. Полпачки печенья у одного мальчишки отнял и тут же слопал.
А на спуске с перевала, когда такие повороты начались, что дух захватывало — он своего тихого соседа сцапал за ухо, повернул лицом ко всем и завопил: «Смотрите, он боится, боится!» Сам, наверное, больше всех трусил.
Лайне Антсовна несколько раз говорила: «Брыкин, так нельзя! Брыкин, так нехорошо!» Потом подошла, взяла его за руку и пересадила на другое место, рядом с собой.
Ни в игре, ни в драке Шурка терпеть не мог, когда за волосы, за уши, за лицо хватают. Ещё в автобусе подумал: придётся устроить взбучку этому Брыкину, чтобы рук не распускал.
И теперь нельзя было Шурке отступить, проиграть бой.
А ребята вокруг кричат: «Да брось ты его, хватит! Посинел весь! Околеешь от холода!»
И тут Шурку осенило. Свободной рукой он крутанул сначала один кран — убавил холодную воду, потом дёрнул изо всей силы за другой — пустил кипяток.
Как завыл Брыкин, как отскочил от крана к другой стене!
— Ты что, — кричит, — ненормальный?! Рехнулся, да?!
А Шурка весь до того заледенел, что в первые мгновенья даже не почувствовал ничего. Только видит — пар пошёл. Потом ладонь обожгло. Отбежал Шурка от крана.
— Молодец! — кричат ребята. — Здорово ты его! Мы уж думали — тебе крышка!
Подошёл к Шурке один, говорит прямо в ухо:
— Ну, ты парень-гвоздь. Мы все за тебя болели. А меня Вовкой звать, Володей… Мой папа в лагере шофёром работает, увидишь.
Шурка остудил руку под холодной струёй до полной бесчувственности. И ещё успел для удовольствия постоять немножко под душем.
Тут все повалили в раздевалку. Впрочем, на обратном пути её правильней было назвать — одевалка.