Моя темная леди сопротивлялась, но я был настойчив и, из-за чего испытывал особую гордость, убедителен. Сумел переломить ее желание притвориться отстраненной и безразличной. Догадываюсь, за что она пыталась мне так отомстить. Но у Нанисы ничего не вышло. Жена задыхалась от удовольствия, а мне было как никогда приятно осознавать, что это я дарю его ей.
Потом мы еще долго лежали в благоприятной для наших глаз темноте, раскаленные добела и медленно остывающие, как волшебный металл в тигле. Она улыбалась. Впервые за все годы по-настоящему мне улыбалась. И спрашивала:
– Почему?
– Никогда раньше? – уточнил я, найдя в себе силы перекатиться со спины на бок и повернуться к ней лицом. Наниса все еще лежала на животе, наполовину прикрытая тонким покрывалом. Рука сама потянулась, чтобы дотронуться до ее поясницы. – Ты не подпускала.
– Но ты молчал… терпел…
– Терпел, – не стал спорить я, потом, ненадолго задумавшись, добавил: – Не видел альтернативы.
– И теперь все равно уйдешь? – тихо спросила она, пряча взгляд в подушке, в которую зарылась лицом, как кошка.
– Я больше не испытываю к тебе ненависти, но, если бы меня об этом спросили еще вчера, сказал бы, что ненавижу. А сейчас… хотелось бы надеяться, что мы сможем как-то общаться, хотя бы ради детей.
Она долго молчала. Потом снова повернула ко мне голову:
– Это будет мальчик. Я решила.
– Ты ведь понимаешь, что сейчас это уже не так принципиально. Я просто рассчитывал когда-нибудь забрать его с собой, но теперь…
– Ты останешься в Доме Вик-Холь, – продолжила супруга за меня. – И все равно пусть это будет моим тебе подарком. Я поняла, что ты имел в виду, когда говорил относительно моих будущих мужчин.
– Это хорошо, – задумчиво кивнул я и, сам не понимая, зачем это делаю, провел ладонью по ее гибкому стану.
Она неожиданно улыбнулась.
– Ночь еще не закончилась, – сказал жена.
И я подумал: почему бы нет, раз уж сегодня мы вместе?
А утром, пропустив общеуниверситетский завтрак, пошли на светлую половину общежития за нашей дочерью. И оба оказались не готовы к тому, что на мой стук дверь комнаты Антилии откроет Карунд Иль-Янь.
– Привет, – хрипло выдавил из себя мой одноклассник, одетый только в штаны и расстегнутую рубашку, но тут заметил Нанису и поклонился по всем правилам: – Доброго утра вам, леди Наниса.
Она нахмурилась:
– Моя дочь?
– Наша, – поправил я, уже зная, что не получу за это кинжалом по горлу.
– Она с Алым, – просто сказал Карунд, отвечая скорее мне, чем ей. Но, скосив глаза на нахмурившуюся Владычицу, начал оправдываться. Я его понимаю. Гнев любой из Владычиц – не то, что хотелось бы испытать на себе. – Когда пришел, они вдвоем с ней возились. Но потом юная леди Капишуле изъявила желание уйти вместе с ним. Алый и сам растерялся от ее решения, но Лия сказала, что так будет лучше… она же видит, – выделил это слово он и пробормотал, не глядя на Нанису: – Ей видней.