Она отшатнулась от него с выражением ужаса на лице.
— Значит, ты считаешь, что я… Ты и впрямь думаешь, что я… Ты не в своем уме! Неужели трудно было понять, что я действительно тебя желала? Женщина не может сымитировать такое…
Джаррет почувствовал некоторое удовлетворение, однако все-таки проворчал:
— Как раз это женщины прекрасно умеют имитировать.
Аннабел на секунду замерла. Потом в растерянности пробормотала:
— Но… каким образом?
Джаррет невольно усмехнулся. Похоже, эта женщина была замечательной актрисой. Или же… Или же ничего не смыслила в будуарных делах, хотя и имела близость со своим героическим Рупертом. Но если так…
Он внимательно посмотрел на нее.
— Ты что, действительно не знаешь?
Она в раздражении передернула плечами.
— Я знаю одно: инициатором всех наших поцелуев был ты. Для женщины, пытавшейся «заманить тебя в сети», я вела себя довольно сдержанно, не так ли?
На это Джаррету нечего было возразить. Следовало признать, что она действительно не пыталась его соблазнить. И если бы она захотела, то, наверное, давно бы попыталась заманить его в свою постель, чтобы потом заставить жениться. Немного поросячьей крови, немного притворства, — и он бы не догадался, что она не девственница.
Но Аннабел вела себя совсем иначе. После их ласк в сарае она, напротив, попыталась от него отстраниться.
— Что касается честности, — продолжила она, все больше распаляясь, — то эту роскошь не каждый может себе позволить, милорд. Но откуда вам об этом знать у себя в Лондоне, где вы проводите время в пьянстве и азартных играх, совершенно не думая о тех, кому причиняете зло?..
— Причиняю зло?! Пьянствую?! — Он снова вскипел. — В отличие от твоего братца я знаю свою меру! Знаю во всем!
Она издевательски рассмеялась.
— Неужели во всем?! Тогда что же ты здесь делаешь?!
Ее слова оказались ударом ниже пояса. Действительно, то он тут делал? Если он и впрямь считал ее хладнокровной интриганкой, то почему же все еще хотел переспать с ней?
Вероятно, потому, что в глубине души не верил, что Аннабел — хладнокровная интриганка. Во всяком случае, не хотел в это верить. И в то же время он чувствовал, что по-прежнему восхищается этой женщиной. Восхищается ею и страстно ее желает. Да, он все знал и понимал, однако не хотел себе в этом признаться. И наверное, именно это больше всего его раздражало.
Собравшись с духом, Джаррет проговорил:
— Туше, Аннабел, не кричи. Я здесь потому… — Он судорожно сглотнул. — Потому, что от желания у меня помутился разум. Но скажи мне, а что здесь делаешь ты?
Аннабел уставилась на него в изумлении. Было очевидно, что такого вопроса она не ожидала.