- Проклятье богов на твою голову... – помрачнел маг. – Лька Аспаривара, ты всю жизнь будешь напоминать мне о том случае?! Не затащил же все-таки!
- Только потому, что я воткнула тебе иглу... сам знаешь куда.
Маг болезненно поморщился. Это воспоминание не доставляло ему удовольствия.
- Да, ты уже тогда любила втыкать в людей всякие колючки... – признал он. – Хорошо, я потревожу Владельца... но очень надеюсь, что он прикажет тебя казнить.
- Скорее уж он казнит тебя, чем меня... – растянула тонкие губы в улыбке старуха.
Маг насупился – в глубине души он понимал, что Наложница Глаз права.
Волшебный дым снова очистился. На этот раз он оставался чистым гораздо дольше. Но в конце концов в нем появилось старческое лицо со впалыми щеками и крючковатым носом. Наместник Города и Наложница Глаз одновременно пали ниц.
- Достаточно, - скрипучим голосом сказал Владелец. – Я удовлетворен. Зачем ты потревожила меня, рабыня?
- Только по твоему же приказу, о Владелец, - по-прежнему не поднимала глаз Аспаривара. – Ты приказал мне срочно сообщить, когда я выясню, кто затемняет день в Наранно. Я выяснила это, и спешу исполнить твой приказ.
- Ты всегда хорошо служила мне, - одобрительно проскрипел старик, держащий в руке жизни всех юберийцев. – Не дразни же форорака мясом, говори.
Наложница Глаз вкратце изложила то, что узнала от Наместника Города. Владелец на несколько секунд задумался, а потом проскрипел:
- Разрешаю тебе вывернуть шапку.
- О, благодарю! – торжествующе улыбнулась Аспаривара. – А что делать с прежним Наместником?
- Ну, маги только что залили мне свежую кровь, так что я добрый... – пожевал сморщенными губами Владелец. – Пусть он помогает тебе. Если ты останешься довольна его службой, возможно, я заменю Красную Колесницу на Обезвреживание[76].
- О, благодарю, благодарю, милостивый!!! – снова пал ниц Наместник Города. На него нахлынуло несказанное облегчение – ему оставят жизнь!
Владелец опустил набрякшие веки – знак, что аудиенция закончена. Аспаривара накрыла носики светильников колпачками, и дым рассеялся, унося с собой и призрачное лицо. Она сухо рассмеялась, глядя на униженно ползающего толстяка, а потом вывернула наизнанку свою шапку. С другой стороны она оказалась ярко-красной, с очень искусно вышитым портретом того, с кем она только что разговаривала.
Надев ее на голову, она гордо подбоченилась – теперь она стала Наложницей Голоса. Каждое ее слово – слово самого Владельца, и все юберийцы обязаны выполнить ее приказ так, как будто он прозвучал из уст их верховного господина.