Но победа обошлась Австралии слишком дорогой ценой. Почти вся страна лежала в руинах, девяносто процентов населения погибло, а среди оставшихся в живых почти не было здоровых. Начался долгий путь вниз, люди забывали знания предков в стремлении просто выжить, и это продолжалось около полутора тысяч лет. Тогда и начался первый период изоляции — он был вынужденным: ни на какие связи с внешним миром просто не оставалось сил.
Но где-то во втором тысячелетии до Рождества Христова удалось оправиться от последствий войны. Вновь начали развиваться наука и техника, хотя и сейчас они еще далеко не достигли довоенного уровня. Корабли австралийцев опять вышли в мировой океан. Более того, предпринимались попытки восстановить утраченный секрет атомной бомбы, но они ни к чему не привели, кроме огромных затрат. И вскоре все исследования в данном направлении были запрещены, причем этот запрет действует и поныне.
В те времена Австралия поддерживала довольно тесные контакты с Европой. Но после того как при помощи полученных от нее знаний Александр Македонский вместо развития своей страны завоевал полмира, начали раздаваться голоса в пользу ограничения внешних связей. После же падения Римской империи было объявлено, что любые путешествия за пределы территориальных вод разрешены только по личному указу императора. А каждый, кто попадет в Австралию из внешнего мира, ни при каких условиях не может ее покинуть, причем даже император не вправе отменить этот порядок.
В этом месте я сделал перерыв, в процессе которого развел клубничного пойла себе и предложил сделать это же своим гостям. После чего вернулся к повествованию.
— Однако пять лет назад на престол взошел его величество Илья Первый. Он давно уже не сомневался, что политика изоляционизма себя изжила и сейчас не приносит Австралийской империи ничего, кроме вреда. Но действовать следовало осторожно, потому что у нас, не знаю как в других местах, император вовсе не так свободен в своих действиях, как это может показаться. Если он, не подумав, начнет принимать решения, идущие вразрез с настроениями заметной части общества, ему гарантированы большие трудности.
— Думаю, что так везде, — кивнул Вильгельм. — На счастье нашей страны, король ее главного врага, Франции, этого не понимает и не признает, но от его непризнания факт не перестает быть фактом.
— Так вот, — продолжил я, — его величество решил отменять изоляционизм постепенно. И ввел особый статус колоний, где имеют силу те же законы, что в метрополии, только совсем немного измененные. В частности, запрет покидать пределы там действует не пожизненно, а всего пять лет. Кроме того, император может именным указом сократить его до трех лет, но только конкретному лицу. К тому же недавно принято уточнение, гласящее, что статус колонии имеют лишь те земли, куда уже ступала нога императора. Все остальное — это не колонии, а поселения, где вместо свода законов империи действует устав первопроходцев, не содержащий в себе никаких ограничений подобного плана. И наконец, буквально перед самым нашим отбытием был принят еще один указ, определяющий статус свободных экономических зон. Это будут небольшие огороженные территории вблизи крупных колониальных портов, которые не считаются землей Австралии, в силу чего их можно беспрепятственно покидать. Пока такая зона всего одна, в городе Ильинске, но это лишь начало. Думаю, смысл политики его величества понятен — он в постепенной отмене мешающих развитию внешней торговли ограничений.