– Понравилось представление? – Фабион стоял передо мной, широко и счастливо улыбаясь.
Вряд ли он заподозрил, о чем я только что думала и каким негодяем его представила. Оно и к лучшему. Ученик мага был сейчас чрезвычайно доволен собой. По крайней мере, выглядел он до омерзения гордым, а изумрудные глаза так и светились от затаенной радости. Чудно!
– И что тебя так развеселило? – несколько сварливо осведомилась я, когда Фабион в очередной раз расплылся в улыбке до самых ушей.
– Да так, – уклончиво проговорил он. Вновь обернулся к валуну, уже совершенно пустому, и довольно потер руки. – Зуб даю, кое-кому в данный момент очень и очень не по себе.
– Что?! – Я подскочила на месте, приняв его слова на счет моей матери. Позабыв всякий страх и осторожность, схватила его за грудки. От моего напора рубашка опасно затрещала, а я рявкнула во весь голос: – Что ты сделал с моей матерью? Ты отдал ее душу какому-нибудь рогатому чудищу?!
– При чем тут твоя мать? – Фабион поморщился и принялся осторожно отцеплять мои пальцы от своей одежды. Но вдруг отвлекся от этого занятия, пораженный какой-то мыслью. Посмотрел с испуганным недоумением на камень, очищенный от свечных огарков, и уставился на меня.
– Что? – заволновалась я. Опять хорошенько его встряхнула. – Говори, что ты натворил?
– Твоя мать, – между тем медленно пробормотал Фабион. – Ну конечно же надо было сразу догадаться! Долгая, изнурительная болезнь, бессмысленность любого лечения… Катарина, ты знаешь эту вещь?
И протянул мне на ладони крохотный серебряный медальон. Я тихо охнула при виде изящной вещицы, от удивления даже забыв возмутиться тем, что он перешел на столь недопустимый по отношению к потомственной дворянке тон. Знала ли я эту вещь? Конечно, ведь я сама подарила ее матери! Почти год откладывала карманные деньги, чтобы порадовать ее на прошлый день рождения. Правда, праздник получился невеселым, поскольку во время его матушка поругалась с кем-то из домочадцев и сильно расстроилась из-за ссоры. Но моему подарку обрадовалась, поцеловала меня и обещала, что будет носить медальон постоянно. Хм… А когда я в последний раз видела его? Так и не припомню. Сразу же после празднования дня рождения в начале весны матушка занемогла. Сперва подумали, что купленные в городе сладости оказались испорченными, но у остальных со здоровьем было все в порядке. Через недельку матушка выздоровела, пару дней хлопотала по хозяйству, а потом опять слегла, на сей раз более серьезно. Пожалуй, с того момента она больше и не выздоравливала.
Я вдруг с удивлением услышала свой взволнованный голос, рассказывающий ученику мага обо всем этом. И мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы прекратить тараторить, после чего я гневно уставилась в его непроницаемые глаза. Но когда я замолчала – то с нескрываемым удовлетворением заметила на дне зрачков Фабиона промелькнувшее сожаление. Ага, значит, моя странная болтливость – дело его рук!