Выясняется, что с утра в провинцию сообщили о новой реорганизации правительства. Из него убрали таких неприятных народу политиков, как Апро. Вошли в правительство социал-демократы во главе с Анной Кетли. Министром обороны стал генерал Пал Малетер.
— У нас известия со всех концов страны, — говорит Сигети. — Все ревкомы выразили поддержку правительству Надя. Теперь это настоящее народное правительство.
Председатель ещё что-то говорит, но я теряю нить перевода. Уже долго я поглядываю на молоденького офицерика с розовым девичьим лицом. Сначала он вставил несколько слов по-русски, потом замолчал. Вопрос вертится у меня на языке, и, поколебавшись, неожиданно для самого себя я спрашиваю:
— Вы были в партии, правда?
Парень удивлён, но иначе, чем я ожидал:
— Как это был? Я и есть в партии.
— Так ведь партии нет. В этом доме был горком, а вы его выставили.
— Ну и что? Мы выставили плохую партийную власть. Но коммунисты остались. Пожалуйста! — он вытаскивает из нагрудного кармана партбилет. — Как начнется нормальная жизнь, сразу пойду платить взносы. Я был и остался коммунистом.
Всё это говорится громко, открыто, в присутствии десятка с лишним членов ревкома — некоммунистов.
Листовка
Мы получили её на прощанье от молодого венгерского офицера. Она написана на плохом русском языке, со смешными ошибками, но серьёзно и недвусмысленно.
… Советские солдаты!
Мы, рабочие вагонной фабрики в Дьёре, заявляем, что и в странах народной демократии рабочие крепко защищают главные достижения социализма, то есть всеми силами выступают против крупных землевладений и майоратов, против возвращения капиталистам крупных предприятий и банков. В то же время мы против ракошистско-сталинской реставрации.
Нас беспокоит вторжение советских войск в Венгрию. Отсюда наш нейтралитет, провозглашённый в ООН, который мы хотим защищать сами, не допуская провокаций ни против служащих Советской Армии, ни против их семей. Каждого, кто вопреки нашей воле обратится к таким средствам, мы будем считать врагом правого дела Венгрии…
Советские солдаты!
Не стреляйте в венгерских!
Заявление рабочих вагонной фабрики публикует подписавшийся под листовкой народный совет Задунайского края. Рядом видна дата: Дьёр, 2 ноября 1956.
Что вычитает когда-то история из этого документа венгерской революции? Обоснованный оптимизм? Трагичность?
Танк
Он стоит за городом, недалеко от моста, на перекрёстке дорог. Пузатый, солидный, он тяжко осел во влажную землю и устроился накрепко, словно он не нечто движимое, а прочная постройка, первая в запланированном посёлке. Когда мы подъезжаем, он как раз выполняет ещё одну функцию — трибуны. На трибуне стоит парень, белобровый, курносый, каких в Москве я встречал тысячи, с соломенным чубчиком, выбивающимся из-под лихо заломленной на ухо пилотки. Рядом с ним, свесив ноги, сидит раскосый богатырь и сосредоточенно скручивает цигарку. Сзади на танке стоит третий — массивный, с каменным мужицким лицом, в длинной шинели, крепко сжимая автомат. Вокруг танка несколько десятков венгров, и первый солдат держит речь, ораторски подавшись вперёд: