- Хватит, - обрывает шталмейстера царь и возвращается к семье.
Пятнадцать минут двенадцатого.
- Ваше высокородь, Канчер, Горкун и Волохов бегут от дворца на Невский!
- Ваше высокородь, Генералов и Андреюшкин открыто чего-то друг у друга спрашивают.
- Ваше высокородь, Осинанов им знаки подает. Рукой машет.
«С минуты на минуту, - думает жандарм, - из дворца должен выехать опаздывающий на панихиду царь. И тогда эти типы бросятся к нему со своим прошением. Но Дурново же сказал, что надо ждать... Ну и денек сегодня! Какое, кстати, число? Первое марта. Шесть лет назад народовольцы...»
Ротмистр вскакивает. Глаза его стекленеют. Он чувствует, что волосы на голове даже слегка шевельнулись...
- Варламов! Борисов! - в ужасе шепчет ротмистр, хватая за рукава вошедших в лавку агентов. - Брать! Немедленно! Всех! Но тихо, без шуму. И все наблюдение - ко мне!
В лавку входят сыскные. Жандарм уже овладел собой.
- Свергунов и Стаин берут Генералова и Андреюшкина, Тимофеев - Осипанова. Живо! Остальные помогают. Извозчиков сюда, городовых! Чтоб быстро все было!
- Ваше высокородь, а Канчера с Горкуном? Да еще Волохов с ними...
- Шелонков! Свердзин! Шевылев! - командует ротмистр. - Отправляйтесь за этими троими! Да побыстрее!
Он поворачивается к хозяину лавки. Грек, как рыба, выброшенная на берег, судорожно открывает и закрывает рот.
- Чтоб никому ни слова! - показывает жандарм хозяину кулак. - А то... Ясно?
И быстро выходит на улицу.
...Борьба неравная. Двадцатилетние юнцы бессильны перед натренированными, натасканными на такие дела сыскными, перед огромными, медвежьего обличья городовыми. По два-три человека на одного. Ломают руки, щелкают наручниками, выхватывают свертки. А из переулков уже выкатываются возки и сани.
Заломив Генералову руки за спину, двое агентов падают вместе с ним в первые сани.
- В участок!
В следующий возок вталкивают растерянного бледного Пахома. Волосы у него растрепаны. Под глазом синяк. Шапку сбили.
- В участок!
Осипанов успевает оказать сопротивление. Когда его хватает сзади за руку первый агент, он, не оборачиваясь, бьет его ногой, но в это время огромный, как слон, будочник наваливается сбоку, обхватывает и так сжимает его, что Василий даже теряет на секунду сознание.
Канчера берут просто. Увидев полицейского, он бледнеет, оглядывается, сует руку в карман, но агент мгновенно выворачивает ее, и Канчер обмякает.
Горкун пытается бежать. Ему подставляют ногу. Поскользнувшись, он падает. Его бросают в сани, как неживого.
Сразу же после этого берут Волохова.
Ротмистр, наблюдавший всю операцию от начала до конца, удовлетворенно поглаживает усы. Уж что-что, а изымать с улицы нежелательных лиц в охранном умеют.