- И Ея Королевскому Величеству Государыне Ольге Константиновне, состоящей в супружестве с Его Королевским Величеством Георгом Первым Королем Гре-че-ским...
- Великому Князю Николаю Николаевичу Старшему и Великому Князю Николаю Николаевичу Младшему...
- Мно-гая лета-а!
- Детям ее Императорского Высочества Великой Княгини Марии Николаевны их Императорским Высочествам князьям Романовским Герцогам Лейхтенбергским Николаю, Георгию, Марии и Евгении Максимилиановичам...
- А также Князю Евгению Максимилиановичу, состоящему в супружестве с девицей Скобелевой графиней Богарнэ-э...
- Мно-о-гая лет-а-а!
Храм Петра и Павла, что в Подгорье, на Петропавловском спуске, ближе всех к Волге. Мимо него даже в праздники тянутся вверх с утра до ночи тяжело груженные сани. Торговые люди, отмаливая в храмах перед отцом небесным грехи прошлые и будущие, и в церковные дни не забывают возить товары из нижних амбаров в лабазы и склады верхнего города. В прошлом году только одна Сборная ярмарка дала оборот в десять миллионов. А помимо Сборной надо готовиться еще к двум: на явление образа Казанской божьей матери и на Ивана-постного. Симбирские ярмарки - они знаменитые, богатые. Тут разве до праздников, до благочиния христианского, до многолетия царским сестрам и теткам, заморским герцогиням да королевичам? Тут только успевай возить, пока соседи не обошли по кривой, не увели из-под носа копейку.
Обратно, под спуск, порожние подводчики катят лихо, вольно, с ветром. Кое-кто уже успел дернуть в питейном полдиковинки, да еще для артели, которая внизу под амбарами дожидается, захватить четвертную посудину. Полозья трещат, передок вот-вот оторвется, сани бросает из стороны в сторону, и захмелевший возница, кроя лошаденок в бога, душу и святые хоругви, разбрасывая в обе стороны лед и снег, проносится мимо Петра и Павла, где никак не могут «дожать» до конца многолетие Российскому Императорскому Дому - уж больно много у царя родственников развелось по всему по белому свету.
А под горой, в самом конце спуска, заложив руки в белых перчатках за спину и слегка покачиваясь с каблуков на носки и обратно, уже стоит в шинели и при полной портупейной амуниции ихнее благородие, околоточный третьей части господин Минин. Махнув рукой, околоточный останавливает раскатившиеся сверху сани и хмельного ездока.
- Пач-чему производишь шум? - спрашивает, нахмурившись, околоточный. - Пач-чему производишь шум, когда поют многие лета государю императору? Во избавление от убиения.
- Где убили? Кого убили? Карау-ул!
- Дура! Чего орешь? Не убили, а могли убить.