Водоворот моих мыслей прервал голос Альбины:
– Может, скажешь, о чём твои тяжкие раздумья?
Пожатие её руки стало крепче. Она была, как всегда, элегантно и со вкусом одета, а я сегодня что-то поленилась – напялила джинсы и белый топик. Носки её чёрных туфель поблёскивали из-под широких чёрных брюк, из-под рукава белой куртки выглядывала серебристая полоска браслета, на тёмном щитке очков играли блики – то, что оставалось от солнечных лучей, после того как они продирались сквозь плотный еловый заслон.
– Мне очень хорошо с тобой, Аля, – сказала я. – Просто удивительно.
Она замедлила шаг.
– Ты думаешь не об этом.
– Ты что, умеешь читать мысли? – усмехнулась я.
Она остановилась, повернувшись ко мне лицом, и взяла меня за руки.
– А что, если умею?
– Тогда зачем спрашиваешь?
Мы стояли лицом друг к другу, мои руки – в её руках. Я потянулась к ней и потёрлась носом о её подбородок, прижалась к её щеке.
– Ну, и что это значит? – спросила она.
Вместо ответа я тихонько поцеловала её в щёку. Пожатие её рук разжалось, но лишь для того, чтобы обвить кольцом объятий мою талию. Её губы потянулись ко мне – так трогательно и доверчиво, что я не могла не приложиться к ним своими. Пару секунд мы стояли так, и губы Альбины щекотно и мягко шевелились под моими, а я думала, что подруги вроде бы не должны так целоваться. Губы Альбины вдруг крепко обхватили мои, и мой рот наполнила горячая и щекотная влажная нежность. Чёрный гладкий парик сполз с её головы, я положила ладонь ей на затылок. Она была во мне, а я – в ней, и это было восхитительное чувство.
– Не надо, не говори ничего, – прошептала она, прижимая меня к себе ещё крепче. И зачем-то добавила: – Моя девочка...
Да, слова сейчас были излишни, они могли даже испортить, нарушить это трепетное единение в янтарной тишине тёплого летнего вечера. От посторонних глаз нас укрывал еловый полумрак, а над нами было только светлое высокое небо.
Парик и очки снова скрыли настоящее лицо Альбины чёрным щитом: мы шли по светлой кленовой аллее. Ни я, ни она не произносили ни слова, шагая по освещённому косыми вечерними лучами асфальту. Наши длинные тени шагали рядом, держась за руки. Сегодня был День Поцелуя.
14 октября
Я веду её в комнату и усаживаю на маленький диванчик. Примостившись рядом с ней и устроив голову у неё на плече, я закрываю глаза. В голове ещё шумит от нурофена, во всём теле слабость, в коленках дрожь. Чуть-чуть подташнивает, но уже не так сильно. Рука Альбины сжимает мои пальцы.
– Настенька, зачем ты это?.. Ты такая молодая, красивая… Зачем тебе умирать? Как тебе могло прийти такое в голову?