Тем не менее Витторио понял, что вел себя как дурак. Вероятно, не каждая женщина сойдет с ума от счастья, если он окажет ей знаки внимания. Он совершил тактическую ошибку, но она больше не повторится. В следующий раз, когда он встретится с Анамарией Виале, она будет улыбаться и внимать каждому его слову.
* * *
Анамария не оглянулась, уходя от графа Кацлевара. Надменный ублюдок. С какой стати он подошел к ней? Хотя они были практически соседями, она не видела его по меньшей мере десятилетие.
Он говорил о красивых женщинах. Она отлично знала, что не обладает красотой. У нее слишком высокий рост и широкая кость. В чем-то она напоминает мужчину. Тембр ее голоса слишком низкий, руки и ступни чересчур большие для женщины. Она совсем не похожа на моделей и восходящих звезд кино, с которыми привык общаться Витторио. Она видела его фотографии в таблоидах. С раннего детства Анамария чувствовала себя неуклюжей. Говоря ей комплименты, Витторио смотрел на нее с презрением, граничащим с отвращением.
Она хорошо знала этот взгляд, ибо удостаивалась его от Роберто, когда пыталась его увлечь.
Анамария привыкла носить практичные брючные костюмы и совершенно разучилась реагировать на пренебрежение мужчин. Однако сегодня взгляд Витторио ее обидел.
С какой стати он начал ей льстить?
Граф Кацлевара был невероятно красивым мужчиной: высокий, кареглазый, в элегантном шелковом костюме. Он был самым богатым человеком в Венето. Его семья производила вино уже несколько столетий. Семья Анамарии делала вино всего триста лет.
Его отец умер, когда он был подростком. Анамария, наряду с несколькими тысячами других людей, присутствовала на гражданской панихиде в Сан-Марко в Венеции. С тех пор прошло почти пятнадцать лет, Витторио сильно изменился. Да, он был красив, но черты его лица были жесткими, он презрительно поджимал губы и притворно улыбался.
Он приезжал на похороны матери Анамарии. Из всех тех, кто пришел на похороны, двадцатилетний Витторио оказался единственным, кто подошел ее утешить. Большим пальцем руки он стер слезы с ее щек.
— Нет ничего постыдного в том, что ты плачешь, ласточка, — тихо произнес он. — Все в порядке.
Она молчаливо смотрела на него, чувствуя прикосновения его теплого пальца к своей холодной щеке. Он улыбнулся ей грустно-грустно:
— Но ведь ты знаешь, где сейчас твоя мать?
Она покачала головой, не желая слышать банальности о том, что Эмили Виале теперь счастлива и наблюдает за своей дочерью с Небес. Большим пальцем, мокрым от ее слез, он прикоснулся к своей груди в области сердца.