— А как тебе новые кроссовки, которые я купил? Они должны были помочь.
Марина пожала плечами, и Лоренцо тихо вздохнул:
— Они не такие уж дорогие…
Выйдя на улицу, они не произнесли ни слова, пока Лоренцо открывал для Эллери дверцу.
— Спасибо, что привез меня сюда, — наконец сказала Эллери.
— Теперь ты знаешь.
«Знаю что? — задалась вопросом Эллери, пока Лоренцо отъезжал от тротуара, направляясь к историческому центру города. — Знаю, откуда он? Знаю, что, несмотря на все свои деньги, могущество и авторитет, он остается в душе все тем же бедным городским мальчишкой, и я люблю это в нем?»
Они в молчании доехали до «Эксельсиора». Это был еще один роскошный отель, на этот раз на берегу Неаполитанского залива. Пока Эллери рассматривала потрясающую архитектуру, шикарный вестибюль и, конечно, великолепный номер в пентхаусе, она поняла, что не чувствует ничего, кроме усталости.
Она опустилась на кровать и закрыла глаза.
Почему при мысли о близящейся разлуке ей хочется плакать?
— Не плачь, дорогая, — ласково сказал Лоренцо.
Эллери ощутила легкое прикосновение его пальца к своей щеке и открыла глаза.
Лоренцо стоял перед ней, опустившись на колени, с таким сочувственным выражением на лице, что еще одна слеза скатилась по ее щеке. Она даже не заметила, когда упала первая.
— Сама не знаю, почему плачу.
— Разве это не странно? — сказал Лоренцо и стер вторую слезинку с ее щеки. — Так много произошло в такое короткое время. Не знаю, что и думать.
Эллери сглотнула. Она вспомнила ту ночь в Мэддок-Маноре. Ту ночь, когда они занимались любовью. И возможно, когда она полюбила…
Ведь она же, безусловно, его любила? Безусловно, это была любовь — такое душевное беспокойство, такая неистовая надежда, такая глубочайшая потребность в другом человеке!
Да, она полюбила его. Возможно, с того самого момента, когда увидела, как он высокомерно вошел в ее дом. Когда позже увидела его задумчивость, которая выдала, каким человеком он был в действительности. Человеком, застенчивым от природы, который продолжал заботиться о своей матери, который боялся любви и боли.
Лоренцо поднял руку, чтобы снова коснуться ее щеки.
— Эллери…
Мобильный телефон зажужжал, как насекомое, в его нагрудном кармане, и Лоренцо, выругавшись, потянулся, чтобы выключить его.
И тут Эллери заговорила, не от любви, поднимающейся в ее душе, а от страха, который приходилось сдерживать:
— Нет, тебе надо ответить. Это может быть твоя мама…
Лоренцо бросил на нее странный взгляд, поджав губы, и взглянул на засветившийся экран телефона.
— Это просто деловой звонок, — сказал он.