Десять лет спустя начальство ленинградской партийной газеты ругало меня за то, что мои сатирические зарисовки могут, якобы, быть использованы буржуазной пропагандой в своих разрушительных целях. На этот раз претензии уже не казались мне справедливыми, но положение официального журналиста заставляло меня с ними считаться.
Еще через пять лет, живя в Ленинграде, я опубликовал свой первый рассказ в журнале «Континент», который издается на русском языке в Париже. На этот раз уже никто не выражал мне своих претензий, и меня лишь уволили с работы, да и то не сразу, а через несколько месяцев.
В 1978 году мы с матерью эмигрировали из СССР, с некоторой грустью покидая страну, которую я, подобно всем пишущим людям, рассматривал не иначе, как огромную читательскую аудиторию. Я прощался с многомиллионной аудиторией, так и не узнавшей о моем существовании, готовясь к встрече с новыми читателями в количестве 50 или 70 тысяч беженцев из Союза.
Еще через три года я стал редактором газеты «Новый американец» и автором трех, к сожалению, очень тонких книг, читатели которых живут не только в Нью-Йорке и Париже, но и в Москве, Ленинграде, Пскове, Таллине, Киеве, то есть везде, куда попадают экземпляры наших книжек и наших газет и где их передают из рук в руки, пока они не превращаются в пыль. Если бы книги обладали душой и речью, мы бы узнали, что каждая из них мечтает о такой судьбе.
В пыль превратилась также идея советских властей — навязать художественной литературе чуждую ей, неблаговидную политическую роль.
В связи с этим единственным ответом на произвол советских властей в области литературы является само существование русской литературы и ее развитие в привычных гуманистических традициях.
В этом живом процессе я как журналист, литератор, и больше никто, усматриваю смысл понятия «ХОД ИСТОРИИ», и в этой же перспективе для меня как для человека, увы, не религиозного, заключено понятие «БЕССМЕРТИЯ»…
Все вышеизложенное — и есть мое Заявление для прессы в связи с Московской книжной ярмаркой, состоявшейся в Нью-Йорке.
Что называется — дожили!..
«Новый американец», № 85, 27 сентября—2 октября 1981 г.
Недавно мой друг Соломон Шапиро побывал в Испании. Видел чертову корриду. Объездил средневековые испанские города.
В конце, говорит, домой потянуло.
Домой — это значит в Нью-Йорк. Точнее — в Форест-Хиллс. Где по утрам неутомимый Моня раскладывает свой товар. Где на площадке у «Вальдбаумса» до самой темноты хлопочут автолюбители. А в магазине «Брукс» торгует девушка необычайной красоты…