-Эй, подойди сюда, – толстяк махнул рукой. Даже издали было заметно, какие жирные у него пальцы.
-Я?
-Ты.
Я приблизился. Кружочек отвернулся и сплюнул на снег желтый комок.
-Что, братец, проебал отряд? – ласковым голосом сказал толстяк, с участием глядя на меня.
-Проебал, - с вызовом ответил я. – И доложу обо всем отцу Никодиму, а он решит, виновен ли конунг Ахмат в чем-либо.
-Насколько я знаю, отца Никодима сейчас нет на Второй Военной, - не меняя интонации, сообщил толстяк. - Но, в любом случае, в такие пространства полномочия главы ОСОБи не распространяются. Тебя ждет трибунал. Верно, Лукашенко?
Кружочек кивнул, поддав ногой льдинку. Льдинка раскололась на множество блесток.
-Трибунал, так трибунал.
Мне удалось произнести это ровным голосом, хотя биение сердца участилось: я-то ехал сюда с единственной надеждой. Надеждой на помощь отца Никодима. Но его нет на Базе, и меня ждет трибунал…
-Можно мне чего-нибудь поесть? – попросил я.
Конунг, отвлекшийся на разговор с Лукашенко, повернулся ко мне. В его маленьких, глубоко посаженных глазах сквозило сочувствие.
-Полагаю, можно.
Толстяк взмахнул рукой, приглашая меня следовать за ним.
-Постой-ка! А что же я?
-А ты, Лукашенко, двигай обратно к внешнему кольцу. Я теперь сам им займусь.
Лукашенко выругался и, окликнув Исаака, направился к воротам.
В раскаленной печке потрескивал огонь. Тепло обнимало, лишало последних сил, клонило ко сну. Позвякивая ложкой, я ел из банки тушенку. Конунг Сергей, опустив свое грузное тело в обшарпанное, но еще крепкое кресло, смотрел то на огонь в печи, то на меня.
-Лукашенко – кружочек, оттого в нем столько злобы, - голос конунга Сергея здесь был еще ласковей, чем снаружи, в окружении стрелков. – Ненавидит конунгов за то, что сам никогда не войдет в нашу касту.
-Он сорвал с меня нашивку, - с набитым ртом сказал я.
И тут же пожалел об этом. Конунг Сергей побагровел.
-Что?
-Ну да. И по морде дал. Но – не сильно.
-Сволочь!
Конунг Сергей в возбуждении ударил кулаком по подлокотнику.
-Если ты скажешь об этом на трибунале, Лукашенко конец.
Доев тушенку, я положил ложку на стол. Ничего я не скажу на трибунале. Черт с ним, с Лукашенко.
-Благодарю за тушенку, конунг.
Он кивнул.
-Постой, Ахмат, еще есть время.
Конунг Сергей наклонился вперед и понизил голос.
-Слушай, а ты не расскажешь мне, как это произошло?