Тренти меж тем смахнул со стола какую-то кипу бумаг, не обращая внимания на то, что они разлетелись по всей лаборатории, и повернулся к Каю:
– Ну что замер как истукан? Накрывай на стол, обедать будем.
– Да-да, конечно-конечно, – засуетился фавн, расстилая на столе старую, кое-где прожженную скатерть и расставляя тарелки. – Я сейчас, сейчас. А вы… – Тут он остановился и испуганно глянул на начальника: – А вы мастеру Хэнту ничего не скажете?
– Стоило бы, – мрачно вздохнул Кроссарт. – Но не буду. Этому бистивилаху не в городской страже работать, а костоломом где-нибудь на окраине… Так что расслабься. А ты что стоишь? – Это относилось уже к Стоуну. – Проходи к столу.
Фавн только сейчас заметил, что в лаборатории они не одни. Замер, озадаченно хлопая длинными ресницами, которые сделали бы честь любой девушке:
– Ой… Здрасте…
– Здрасте, – отозвался Горий. Он был не меньше озадачен всем этим бедламом, но за стол сел.
Обедали втроем. Больше в лабораторию никто не заходил. Лишь когда обед уже почти закончился, в комнату через леток в двери заглянула крошечная толстенькая пикси. Зависнув над столом и отчаянно трепеща крыльями, она грозно вопросила:
– Кроссарт, кузнечик тебя за ногу, где моя экспертиза?! – Голосок у женщины оказался звонкий и громкий, хотя росту в ней было едва ли с дюйм.
Тренти, в этот момент обгладывающий жареное куриное крылышко, удивленно заломил бровь:
– Люци, солнышко мое ненаглядное, я же тебе ее еще на прошлой неделе отдал!
– Быть этого не может, – нахмурилась женщина. Белоснежное платьице, едва достигавшее ей до колена, на круглой фигурке поперек себя шире смотрелось как на корове седло.
Кессий сорвал с браслета пару грибов, растер их на ладони, а уже через мгновение вытирал жирные руки о буро-серую салфетку необъятных размеров. Тщательно очистив ладони, он щелкнул пальцами, и из кучи бумаг, наваленных на соседнем столе, вылетел один лист и мягко спланировал прямо на стол.
Тренти пробежал взглядом строчки и ткнул пальцем в одну из них:
– Вот – видишь? Твоя подпись.
Люци взлетела чуть выше, разглядывая написанное, а затем внезапно завизжала:
– Кроссарт, мать твоя стрекоза, не держи меня за дуру! Это расписка за экспертизу по утопленнику, а мне по висяку, что от Хэнта пришел, нужна! Ты когда отдашь, комариное отродье?! Я же расследовать дело не могу! Мне «пальчики» с ножа позарез нужны! Я к тебе уже третий день летаю, а у тебя не одно, так другое!
– Да не верещи ты, – поморщился эксперт, прочищая пальцем мгновенно оглохшее ухо. – Я же не знал, что тебе хэнтовского «глухаря» передали.