— Сколько? — мягко спросил он.
— Что — сколько?
— Вы хотите, чтобы я дал вам денег?
— Вы думаете, я шантажирую вас? — удивленно произнесла она.
— Мне кажется, выражение «купить молчание» было бы куда более приемлемо.
Приемлемо? Мелисса вдруг вспомнила старый детский стишок: «Палки могли бы нанести ушибы, а слова вряд ли». Кто это придумал? Слова, которые только что произнес Казимиро, ранили намного больнее, чем палки.
— Вы думаете, мне нужны ваши деньги?
— А разве нет? — спросил он холодно. — Мне были бы нужны, если бы я оказался в вашем положении.
И вдруг Мелисса увидела свой дом его глазами: потертая мебель, слишком низкий потолок, окна, требовавшие замены… Все очень старое, очень дешевое. Поэтому она и живет тут. Но что это бессердечное животное знает о бедности?
— Мне не нужны ваши деньги. — Мелисса гордо вскинула голову. — Мне ничего от вас не надо.
— Ну, мы оба знаем, что это неправда, — протянул Казимиро.
Янтарные глаза короля хитро смотрели на нее, и она почувствовала, как кровь приливает к щекам. Как низко с его стороны намекать на случайный секс там, на Заффиринтосе, когда она с радостью допустила его к себе, хотя он открыто презирал все самое дорогое для нее.
— Не будете ли вы так любезны удалиться, ваше величество?
— Но мы еще не приняли окончательного решения.
— О каком решении вы говорите? Вам не нужен ваш сын, мне не нужны ваши деньги. Вопрос закрыт.
— Вот тут вы ошибаетесь, дорогая.
Безо всякого предупреждения он схватил ее и притянул к себе.
— Казимиро! — выдохнула Мелисса.
— Вопрос не закрыт. Все только начинается, — решительно произнес он.
— Что… Что вы имеете в виду?
— Вы думаете, что можете бросить такую бомбу, а самой спокойно избежать разрушений, которые сами же вызвали?! — Казимиро наклонился вперед и почувствовал гипнотизирующий запах лилий, смешанный с запахом мыла и йогурта, и его тело ответило на этот ароматный призыв. — Если мальчик…
— Бен, — раздраженно вставила Мелисса.
— Бен, — неохотно согласился король, потому что ему вдруг вспомнилось неприятное, сердитое, сморщенное личико. — Если он действительно мой сын, это кардинально изменит его будущее.
«И мое», — мрачно добавил он про себя.
Он взглянул в ее широко раскрытые глаза, казавшиеся сегодня более темными, возможно, потому, что в комнате стоял полумрак, на дрожащие губы, на бледную кожу, на волосы, убранные в конский хвост. Вспомнил, как она стонала от наслаждения и какой восторг испытал он сам. Мягкая выпуклость ее губ внушила ему желание слиться с нею. Несомненно, из этого кошмара можно извлечь и нечто приятное.