В тот зимний вечер он был один в своем кабинете, его поразила газета с перечнем указов на первой полосе, раскрытая на его столе; он услышал по радио сообщение о пылающих нефтяных вышках Эллиса Вайета. Его первой реакцией — перед тем как возникла мысль о будущем, ощущение шока, ужаса или протеста — был безудержный хохот. Он смеялся, торжествуя победу, избавление, бьющее струей живое ликование, — и в его душе звучали слова: «Да благословит тебя Бог, Эллис, что бы ты ни делал».
Осознав смысл своего смеха, Реардэн понял в тот вечер, что теперь приговорен к постоянной бдительности по отношению к самому себе. Как человек, переживший сердечный приступ, он знал, что это было предупреждением и что в нем живет недуг, который в любой момент может поразить его,
С тех пор он придерживался ровных, осторожных, строго контролируемых шагов. Но это вновь ненадолго вернулось к нему. Когда он смотрел на заказ ГИЕНа, ему казалось, что отблески зарева над строчками долетали не от мартенов, а от пламени горящих нефтяных вышек.
Мистер Реардэн, — сказал Наш Нянь, услышав об отказе выполнить заказ ГИЕНа, — вам не следовало этого делать.
— Почему же?
— Будут неприятности.
— В каком смысле?
— Это правительственный заказ. Вы не можете отказать правительству.
— Почему?
— Это проект крайней необходимости, к тому же секретный. Очень важный.
— Что за проект?
— Не знаю. Он же секретный.
— Тогда откуда ты знаешь, что он важный?
— Так говорят.
— Кто?
— Вы не должны сомневаться в таких вещах, мистер Реардэн.
— Почему?
— Потому что не должны.
— Если не должен, то это становится абсолютом, а ты говорил, что абсолютов нет.
— Это другое дело.
— Что же в нем особенного?
— Оно касается правительства.
— Ты хочешь сказать, что нет абсолютов, кроме правительства?
— Я хочу сказать, что, если они считают это важным, значит, так оно и есть.
— Почему?
— Я не хочу, чтобы у вас были неприятности, мистер Реардэн, а все к этому идет. Вы слишком часто спрашиваете почему. Почему вы так поступаете?
Реардэн посмотрел на него и ухмыльнулся. Парень осознал, что сказал, и глупо улыбнулся, но выглядел он несчастным.
Человек, пришедший к Реардэну через неделю, выглядел молодо и подтянуто, но не настолько молодо и подтянуто, как ему хотелось. Он был в штатском костюме и кожаных сапогах, какие носят дорожные полицейские. Реардэн не мог точно установить, прибыл он из ГИЕНа или из Вашингтона.
— Я правильно понимаю, что вы отказались продать ваш металл Государственному институту естественных наук, мистер Реардэн? — произнес он мягким, доверительным тоном.