— Правильно, — подтвердил Реардэн.
Но разве это не сознательное нарушение закона?
— Понимайте как хотите.
И можно узнать причину?
Она не заинтересует вас.
— Что вы, напротив. Мы хотим оставаться беспристрастными. Вас не должно смущать, что вы крупный промышленник. Мы не поставим это вам в вину. Мы действительно хотим быть беспристрастными с вами, точно так же, как с любым рабочим. Мы хотим знать ваши доводы.
Опубликуйте мой отказ в газетах, и любой читатель объяснит вам мои доводы. Подобное уже появлялось в газетах чуть больше года назад.
— О нет, нет, что вы! Зачем этот разговор о прессе? Разве мы не можем уладить это дружески, в частном порядке?
— Дело ваше.
— Мы не хотим, чтобы об этом сообщалось в прессе.
— Не хотите?
— Мы не хотим причинить вам вред. Реардэн посмотрел на него и спросил:
— Зачем ГИЕНу понадобилось десять тысяч тонн металла? Что это за проект «К»?
— Ах, это… Это очень важный научно-исследовательский проект, имеющий большое значение; он может принести обществу неоценимую пользу, но, к сожалению, предписания сверху не позволяют мне раскрыть вам его характер во всех деталях.
— Знаете, — сказал Реардэн, — могу сообщить вам — в качестве довода, — что не хочу продавать мой металл тем, кто скрывает от меня свои цели. Я создал его и несу моральную ответственность за то, в каких целях он будет использован.
— О, об этом не беспокойтесь, мистер Реардэн! Мы освобождаем вас от ответственности.
— Предположим, я не хочу быть свободным от нее.
— Но… это весьма старомодное и… чисто теоретическое отношение к делу.
— Я сказал, что могу назвать это причиной своего отказа. Но не буду — потому что у меня есть другая, главная причина. Я не продам металл Реардэна ГИЕНу ни для каких целей, хороших или плохих, явных или скрытых.
— Но почему?
— Послушайте, — медленно произнес Реардэн, — можно найти оправдание первобытному обществу, где человек каждую минуту ожидает, что его убьют враги, и вынужден защищаться как может. Но нет оправдания обществу, в котором от человека требуют, чтобы он создал оружие для собственных убийц.
— Мне кажутся неуместными такие слова, мистер Реардэн. Я думаю, что мыслить такими категориями непрактично. В конце концов, правительство не может, проводя общенациональную политику, принимать во внимание вашу личную неприязнь к деятельности одного конкретного учреждения.
— Так и не надо.
— Что вы имеете в виду?
— Не надо спрашивать меня о моих доводах.
— Но, мистер Реардэн, мы не можем игнорировать нарушение закона. Что вы хотите, чтобы мы сделали?
— Делайте что хотите.