- Тише прошу вас, - едва заметно поморщился доктор. Я тут же умолк и знаками показал ему, что буду тише воды ниже травы. - Ваше Величество, без всякого колебания могу заявить, что утрата едва рожденного ребенка это весьма и весьма тяжелая травма для женской психики. Положение, несомненно, усугубляется тем, что это был первенец... - видя, как заиграли желваки у меня на лице, врач тут же свернул в сторону, - и, конечно, несколько чуждая обстановка, отсутствие привычного окружения и вообще, - он сделал неопределенный жест рукой. - Как врач я прошу вас быть с императрицей как можно мягче и обходительней, - он замолк, дожидаясь моей реакции.
- Я понял вас, Николай Александрович. Но почему здесь нет других врачей? Вам не нужна помощь? Вы так в себе уверены? - громким шепотом поинтересовался у него я.
- Не горячитесь, Ваше Величество, не горячитесь. Ситуация совершенно ясная, а другим врачам потребуется делать осмотр, для этого придется будить больную, что, знаете ли, чревато. Так что я взял на себя смелость распорядиться никого не пускать, тем более все, что можно я уже рассказал на консилиуме...
- Быть может, вы хотите пройти в зал, где пробуждения императрицы ожидает ваша глубокочтимая матушка? - после небольшой заминки в разговоре, решил сплавить меня от греха подальше доктор.
- Конечно. Проводите меня к ней, - распорядился я.
Прогулка была недолгой, как оказалась родственники и просто сочувствующие расположились в одной из соседних комнат.
- Коленька, - бросилась ко мне через весь зал мать, едва я вошел внутрь. - Да как они могли! Как они только посмели? - она остановилась в двух шагах от меня взволнованно дыша, разговор с придворными явно разгорячил её. - Твой Лизочке очень плохо. Она совсем ослабела бедняжка, - сочувственно глядя мне в глаза, взяла меня за руку мать. - Когда она проснулась, у неё случилась истерика. Насилу отпоили. Вот теперь спит, - вывалила на меня ворох информации императрица.
Я молчал, переваривая сказанное, незаметно разглядывая придворных. У всех было, самое что ни на есть, воинственное выражение лица. Вкинь в комнату мятежника - тотчас же в клочья порвут. Вот бы посмотреть на их лица вчера ночью, со злорадством подумал я и тут же себя одернул. Нечего! Я вчера сам был не лучше.
- Хорошо, что Лиза спит. Она действительно натерпелась, - я снова помолчал. - А с заговорщиками я разберусь. Что заслужили - то и получат!
Обступившие нас с матерью, дворцовые шаркуны тут же закивали. Со всех сторон до меня доносились возгласы 'какое им отделение?!', 'не будем цацкаться!', 'они у нас получат!'. Возгласы были порой излишне громкими - многим явно хотелось быть услышанными.