Немцы, как видно, меньше всего ждали появления советских самолетов с северной стороны. Вражеские зенитчики опомнились лишь тогда, когда вырвавшиеся вперед топмачтовики открыли огонь по кораблям охранения. Сначала ответили дежурные орудия, но с каждой секундой в бой включались все новые и новые установки, и вскоре все палубы, борта, крылья мостиков всех кораблей опоясались бешеными вспышками и дымами. Тотчас от орудий до самолетов протянулись, сплетаясь в замысловатую сеть, многие десятки цветных трасс. Вода покрылась частоколом всплесков. Воздух перед машинами зачернел клубами взрывов.
Во многих боях побывал Михаил Борисов, видел разную плотность огня. Но такую встретил впервые: гитлеровцы стреляли расчетливо, прицельно. Машину Борисова то и дело встряхивало, и она, казалось, трещала и стонала от пронизывающих ее крылья огненных шариков малокалиберных снарядов и пуль. Но летчик, сжав штурвал, уперся ногами в педали управления, маневрировал самолетом, упрямо продирался вперед. И вышел-таки на дистанцию торпедного залпа! Махина фашистского крейсера, его острый приподнятый нос уперся в нужную риску прицела, и торпеда, подчиняясь воле летчика, соскользнула с держателей и ушла в воду. А Михаил излюбленным приемом бросил машину вниз, успев заметить, как нос крейсера стал энергично поворачиваться в сторону — корабль пытался уклониться от торпеды.
Как эхо, в телефонах прозвучали доклады штурмана и радиста о том, что торпеда пошла. То же подтвердили истребители, наблюдавшие за ходом боя с высоты. Но Михаил не вслушивался в эти доклады, не задумывался над ними, все его внимание, воля, действия были сосредоточены на одном: как бы быстрее вырваться из этого адского переплета, достичь свободного от зенитного огня простора, и он, энергично двигая рулями, бил по зенитным расчетам миноносцев, по дымящим трубам сторожевиков, пронесся над другим миноносцем и освободился наконец от трасс.
Всего сорок секунд длилась эта дерзкая атака, но, уйдя в безопасную зону, Борисов почувствовал на спине струйки сбегающего пота.
Он вытер лицо рукой и оглянулся. Четкий строй кораблей распался. Расстояние между тральщиками, эсминцами и следующими за ними крейсерами заметно увеличилось. Второй крейсер вышел из кильватера и почти поравнялся с головным. Бурун у головного пропал. Но «Принц Ойген» не тонул.
— Уклонился-таки, гад!.. Хотя!.. Миша! Он потерял ход!..
— Командир! Эсминец тонет!.. Справа вижу большую группу самолетов! Идут, похоже, сюда!
— Демин! Надо смотреть внимательнее! — сделал замечание радисту летчик, — Это не вообще самолеты, а наши «горбатые»!