— Миша! Он же, гад, идет задним ходом! — разглядел штурман. — Бей без упреждения!
Борисов опустил нос машины, и огромный борт «Шлезиена» заполнил весь прицел. Но что это? Борт ползет вправо?
«Еще маневрирует, пытается уклониться…» — забеспокоился Михаил, а нога уже сама давит нужную педаль, и борт вновь удерживается на выгодном курсовом угле… Приближалась дистанция залпа!.. Что за черт? Линкор опять пропал! Почти у самого его тупого носа взметнулся настолько большой куст огня и воды, что закрыл прицеп.
Летчик мгновенно бросил машину в сторону и куст пронесся чуть ниже крыла.
— Миша! Он идет на мелководье к берегу!
— Не успеет! Теперь не успел, Ваня! — Михаил еще секунду удерживал планку прицела над трубами корабля и резко утопил боевую кнопку, всем напряженным телом чувствуя, как вздрогнул торпедоносец, освобождаясь от тяжелой торпеды. — Есть!
Всего несколько секунд после отделения торпеды от самолета уходит на то, чтобы в воде заработали ее механизмы на заданной глубине. Никогда они еще не были в жизни Михаила такими долгими! Он даже сжался в ожидании доклада наблюдателей. В голове билась единственная мысль: «А что, если, как у Фоменко, не хватит глубины?..»
— Торпеда пошла! — закричал в восторге Рачков.
— Торпеду вижу! Пошла! — вторил ему Демин. А друзья-истребители в эфире подняли настоящий гвалт:
— Пошла, родимая! Молодец, Бориска! Пошла! Глаза летчика смотрели на развороченную взрывами фок-мачту «Шлезиена», на разметанные орудийные козырьки у ее подножья и бортов, на зияющие пустотой рваные дыры в палубах и разбросанные вокруг трупы. Орудия линкора уже не стреляли. Только две пушки продолжали бить по самолету в упор. Борисов наклонил машину и ударил из пулеметов по этим пушкам, заметил, что они смолкли, и тут же спохватился; «Куда ж я лезу под кинжальный огонь?!» Он толкнул педаль, рванул штурвал, торпедоносец круто развернулся и устремился от линкора прочь.
Возле кабины по-прежнему проносились пестрые трассы. Но их было мало, а потом они пропали совсем.
— На линкоре вижу взрыв! Ура-а! — радостно кричал Рачков, — Нос линкора в воде!
Невероятное облегчение почувствовал Михаил от этого крика, как будто даже воздух стал посветлее и дымка поредела.
— Сфотографировал, Ваня?
— Конечно! Давай вернемся, Миша! Полюбуемся! — в голосе штурмана прорвались умоляющие нотки. А может, показалось?
Но Борисову самому не терпелось посмотреть, как тонет линкор. Он круто развернул самолет в обратную сторону.
Истребители, не предупрежденные о маневре, подняли крик:
— Ты куда. Двадцать седьмой? Куда?