Командующий на секунду прищурил глаза: молодой офицер спрашивал далеко не просяще, а строго, даже требовательно. Жаворонков одобрительно усмехнулся про себя: «Парень, видать, с характером!»
— В чем дело? — круто повернулся он к начальнику училища.
Полковник Морозов недоуменно пожал плечами:
— Выясню, товарищ командующий!
— Сейчас же! — приказывает Жаворонков.
Морозов строго взглянул на командира учебной авиаэскадрильи майора Храмова. Тот сделал шаг вперед и срывающимся от волнения голосом доложил:
— Товарищ генерал-полковник, младший лейтенант Борисов отличный летчик, смелый, решительный, не теряется в сложной обстановке. К тому же обладает хорошими командирскими качествами. Поэтому мы оставили его в училище инструктором.
Начальник училища в подтверждение правоты слов комэска согласно кивнул:
— Так точно! Борисов — очень хороший летчик!
— Значит, — удивился командующий, — училищу нужны хорошие летчики, а фронту посредственные? Ошибаетесь! Борисов! — повернулся Жаворонков к младшему лейтенанту. — Вы поедете на фронт со всеми выпускниками.
Когда строй распустили, Борисова окружили друзья. Его сжимали в объятиях, поздравляли. Но больше всех радовался штурман младший лейтенант Рачков.
— Молодец, Миша! Вместе учились, вместе летали, теперь будем вместе воевать!
— Борисов! Срочно к командующему! — окликнул, Михаила подошедший Храмов и хмуро добавил:
— Черт тебя за язык дернул, что ли? Ведь предупреждал же: никаких вопросов! Наломал теперь дров!
Борисов, одернув китель, поправив растрепавшийся чуб, ответил с достоинством:
— У меня, товарищ майор, в оккупации мать, сестры, Ничего о них не знаю который год. Где же мое место, как не на фронте? Я же говорил вам, что своего добьюсь.
— Мальчишка ты еще, Борисов! — пожурил Храмов. — У тебя талант летчика, а пуля — дура, не разбирает, что к чему. Сгинешь! Жалко тебя…
— Я не смерти боюсь. Боюсь опоздать отомстить фашистам.
— Все мы рвемся на фронт!.. — вздохнул Храмов.
Генерал Жаворонков был дотошным человеком. Решая дела государственной важности, он не упускал случая поговорить с рядовыми летчиками, не без основания полагая, что самые точные, интересующие его сведения можно получить только от них, непосредственных исполнителей, еще не искушенных в сложностях отношений руководящих работников. Его заинтересовал чернявый выпускник, захотелось побеседовать с ним, узнать, какими мотивами тот руководствовался, отказываясь от перспективной карьеры инструктора авиаучилища.
Когда Борисов доложил ему о своем прибытии, генерал-полковник даже не сразу узнал его — так тот изменился! От прежней хмурости не осталось и следа. Перед ним стоял ладный, красивый парень. Чистое загорелое юношеское лицо сияло счастьем. Было в нем еще столько мальчишеского, задорного, что вместо заготовленных вопросов Жаворонков неожиданно для себя спросил: