Да. Открыта моя авторская страничка, и свекровь с упоением читает рецензии к моим стихотворениям.
— Зачем включили ноутбук? Кто дал вам это право? – я свекровь за преступлением застала.
— Валенсия, послушай, дорогая? Ты Паулину изменяешь? Я тут прочитала…
О, боже, «Дюжесиль» мне написал любовное посланье, а прочитала его «снежная графиня».
— Да как же так? Что вы себе здесь позволяете? Не смейте больше никогда читать чужие сообщенья, чужие письма и так далее.
— Так, значит, я была права? Ты Паулину неверна.
— Изольда Бенедиктовна, у вас, как погляжу, неоспоримый дар в чужие жизни свой длинный нос без разрешения совать. Не ваше дело! Разберемся сами! Может быть, у нас свободная любовь! Решать мы сами вправе, а вы не лезьте. Хорошо?
— Да что же тут хорошего? Ты за спиной у Паулина крутишь шуры-муры, а я должна, по-твоему, молчать? Нет, дорогуша! Этого не будет? И его денег тебе тоже не видать!
— О, герцогиня, вот вам мой глубокий реверанс, но ваши подозрения несправедливы, мужу я верна! А вы бы, чем читать чужие письма, уж лучше разложили бы пасьянс. Проблем бы было меньше.
— У тебя? Так это еще цветочки! Попляшешь ты у меня еще, Валенсия Викторовна. Я тебя научу порядочности. Ты еще пожалеешь.
— Не угрожайте мне. Я вовсе не боюсь. И совесть каплей горных рек моя чиста.
— Ну, пишут о любви тебе же неспроста?! Давала повод, значит, кокетка, мать твою, блудница, да чтоб мне здесь сквозь землю провалиться. Я выведу тебя на чисту воду!
— Не стоит в вашем возрасте так кипятиться! Расслабьтесь, я знаю, ледяное сердце мне растопить, как снега и зимой не допроситься.
Я мышку вырвала из рук, со злобой сжатую старушкой, и отключила ноутбук.
— Валюшка!
— Изольда Бенедиктовна, по вам большая сцена плачет. Да, вы не лед — вы ограненный бриллиант.
— А ты считала, ты единственный талант?
— Я не считала, не считаю, хватит. Устроили тут пьесу по ролям.
И только звонок в дверь утихомирил нас обоих. Домой вернулся Паулин.
Две чашки чая, излучая тепло и легкий аромат, остались лежать нетронутыми на столике. А Изольда Бенедиктовна, подняв нос кверху, поторопилась встретить сына у дверей. Про тапочки я и не вспомнила тогда, все мысли были о письме. Что же он такого мне там написал? А тут еще свекровь, и Паулин пришел совсем некстати.
Как ни странно, но Изольда Бенедиктовна тогда ничего не сказала Паулину о своих подозрениях. Они спокойно сыграли две партии в шахматы, Елисей кружился вокруг них, играя со своими мягкими игрушками. А я, перемыв посуду, прилегла в детской комнате, предварительно забрав из зала свой ноутбук. Недоброжелательный взгляд ничего хорошего не обещал, но бояться то мне было нечего. И я со спокойной душой и легким трепетом все-таки прочла то письмо, из-за которого «графиня» решила, что я неверная жена.