Я дворянин, – ни черт, ни воры
Не могут удержать меня,
Когда спешу на службу я.
А. С. Пушкин
Из Эрнау наши друзья бежали так, будто не семейство виноторговцев Клексов, а сами они были преступниками, по которым плачут петля и плаха. То есть бежал Йорген, а остальные – следом за компанию… Но давайте обо всем по порядку.
Благополучно переночевав в доме учителя (тяга к выпивке Кальпурция больше не мучила), рано поутру они направились в замок – там оставались их вещи и лошади.
Чары больше не властвовали над гарнизоном Эрнау – это сразу бросилось в глаза Кальпурцию. Во дворе царило оживление. Люди еще не успели протрезветь полностью, но мертвыми телами уже не валялись, а копошились более-менее осмысленно: кто-то искал еду, кто-то пытался привести себя в порядок… Но большинство, сами понимаете, опохмелялось из старых запасов.
– Не представляю, что с ними теперь делать? Куда их всех девать и где брать замену? Триста новых человек нужно завербовать одновременно! – сетовал Йорген. – Вот не было заботы… А, ладно! Не моя печаль, пусть дядька Сигебанд со своим хозяйством сам разбирается!
– Постой! – удивился силониец. – Какая замена, зачем? Ведь колдовство прекратилось, все мы стали нормальными людьми…
Но ланцтрегер на это усмехнулся не без снисходительности:
– Друг мой, не будь столь наивен, оставь это качество своему родственнику Хенсхену. – Хорошо еще, что упомянутый родственник брел в стороне и слышать обидные слова не мог. – Это ты стал нормальным человеком, потому что под действием чар находился менее двух дней, притом не выпил ни капли. А все эти люди целый год предавались беспробудному пьянству! Да они спились поголовно, вино бродит в их крови, и власть его сильнее любых чар. Вот посмотришь, они и без всяких артефактов продолжат пить, как пили… ну, в лучшем случае чуть меньше, но не настолько, чтобы нести слу…
Закончить фразу он не успел. Совсем молодой, лет шестнадцати, мальчишка в куртке младшего стража, но без штанов и сапог, в этот самый момент вывернулся из-за угла и с размаху налетел на силонийца, едва не сбив с ног. Йорген поддержал друга за локоть, уцепил подчиненного за шиворот, оттащил в сторонку, кое-как пристроил у стены и вернулся, брезгливо вытирая руки о штаны – от парня нестерпимо воняло мочой.
– Ах, вот ведь несчастье какое! Может, им хорошую ведьму или знахаря прислать?! Вдруг хоть кого-то сумеют отвадить от вина?
«А-а! Тва-ари! Ле-е-зут! Бей их, бей! На сте-эну-у-у-у! – взвыло где-то поодаль. – Не троньте меня! Ай! Не троньте!»
– Белая горячка! Уже! Рановато что-то. Обычно на третий-четвертый день наступает, – прокомментировал маг с неожиданным знанием дела. (Только не подумайте чего плохого, сам Легивар капли в рот не брал. Но его дед по материнской линии помер именно от белой горячки, когда Хенрику Пферду минуло восемь лет, и нельзя сказать, что эта потеря стала большим ударом для его семьи.)