– Все-таки интересно, кто из нас на этот раз окажется Воплощением, – принялся гадать Кальпурций Тиилл. Он лежал на животе, спрятав голову под рогожкой, и ему было скучно, хотелось болтать.
– Теоретически любой из нас! – живо откликнулся Йорген, он думал о том же. – То есть я-то, конечно, знаю, что это не я, но у вас есть все основания мне не доверять. Как и всем остальным.
– И мне? – удивился Легивар, он-то для себя давно решил, что Воплощением будет Мельхиор, урожденный колдун, посвятивший жизнь служению светлым богам.
За Йоргена не без злорадства ответил силониец:
– Конечно! Это ты утверждаешь, что весь из себя Черный, а что у тебя в душе – откуда нам знать? Фруте фон Раух тоже казался нормальным до самой последней минуты, пока из него не полезло Зло! А из тебя полезет Добро!
– Да я при вас некромантию практиковал! Какое там Добро?! – вскричал потрясенный маг, привыкший считать себя вне подозрений.
– Это было давно. За три недели можно чему угодно душу открыть.
– Да не открывал я…
– А это мы скоро узнаем, открывал ты или нет! – мстительно заявил Кальпурций, и бакалавр обиженно умолк.
Заговорил светлый альв:
– Послушайте, но уж я-то в вашу теорию точно не вписываюсь: Воплощение должно быть изначально темным…
Его даже дослушивать не стали.
– А кто одиннадцать лет назад самолично открыл дорогу Тьме? Какой ты после этого светлый? Одно название!
Смешно, конечно, обращать внимание на обвинения глупых двадцатилетних мальчишек, когда сам прожил на свете больше полутора веков, но эти слова, презрительно брошенные магом, Семиаренса Элленгааля почему-то задели.
– Знаете что, давайте не станем думать, кто именно из нас послужит Воплощением, – смущенно предложил Хенсхен, почувствовав, что обстановка начинает накаляться. – Лучше подумаем, как с ним правильно поступить.
– Точно! – поддержал Йорген. – А то недолго и передраться всем!
– А что тут думать? – Легивар был настроен воинственно. – Убить его надо! У нас же обратная задача! Темного нельзя было убивать, значит, светлого нельзя оставлять в живых.
– Как ты легко об этом говоришь, – нахмурился Кальпурций. – Ведь речь идет о ком-то из нас! Может быть, даже о тебе!
– Но я же знаю, что не обо мне! – в запале выкрикнул бакалавр. – Ой!
К чести своей, он понял, какую допустил бестактность.
– Вот именно – ой! – сказал силониец сурово. И все надолго замолчали.
Разговор возобновил Йорген.
– Семиаренс, – обратился он к альву умоляюще, – мы знаем, что вы, альвы, привыкли все скрывать. Мы знаем, что ты нам опять ничего не расскажешь. Я прошу только об одном. Скажи честно: известно ли тебе что-то, о чем не знаем мы? Ответь только: да или нет, большего я не прошу.