— подумал я. С той самой ночи я делил пещеру с пауком, стараясь относиться к нему с уважением. С того места, где я занимался медитацией, иногда можно было видеть кобр, ползущих по лесу, Время от времени в пещере поселялся еще кто-нибудь. Однажды ночью с потолка пещеры на пол свалился огромный скорпион, Приземлившись недалеко от меня, он стал водить своим смертоносным жалом из стороны в сторону. И надо же было так случиться, что как раз в этот миг догорела и потухла моя единственная свеча. Пещера сразу же погрузилась в кромешную тьму. Я счел неблагоразумным делать какие-либо движения вслепую, и долгое время сидел неподвижно. В этой ситуации мне очень пригодились отечески наставления Кайлаш-бабы, научившего меня правильно относиться к змеям и скорпионам. Чуть дыша, я стал молиться Богу, чтобы Он помог мне преодолеть ненависть, страх и привычку осуждать других.
Однажды поутру, сидя в пещере, я мысленно перенесся через моря и континенты к своему отцу — в пригород Чикаго, Хайленд- Парк. Я пока сам не знал, как сложится моя дальнейшая жизнь но чувствовал, что самым большим проявлением моей любви к отцу будет письмо, побуждающее его стать ближе к Богу тем способом, который для него наиболее естественен. Сам я еще толком не выбрал свой путь, но с самоуверенностью, присущей юности, написал такое письмо:
Любимый отец!
Я хочу попросить тебя о чем-то очень важном. Свое сострадание ты во многом унаследовал от моего любимого дедушки Билла, а его сострадание, как мне кажется, коренится в непоколебимой вере в основы иудейской веры. Это семя любви к иудаизму дедушка передал тебе. Прошу тебя, пестуй это семя со всей искренностью, и тогда ты обретешь вдохновение и любовь к Богу. Священный дар медитации позволит тебе еще глубже проникнуть в суть иудаизма. Иудейская вера, как и другие великие религии, способна всех нас приблизить к Господу.
Пожалуйста, продолжай черпать воодушевление в религии своих предков.
Я уверен, что это именно то, чего ты на самом деле ищешь.
Маклеод Ганж, Дхарамсала, Химачал-Прадеш, Индия,
май 1971г.
Во время большей части моего путешествия по Индии у меня не было спутника, которому я мог бы раскрыть свое сердце. Те, с кем и общался, либо не говорили по-английски, либо были великими и могущественными мудрецами, намного превосходившими меня по возрасту. Временами я чувствовал себя одиноко, но научился относиться к одиночеству как к способу развития своих отношений с Богом. Безмолвная медитация стала тем средством, с помощью которого я мог изливать свои мысли и чувства. Умиротворение медитации стало для меня убежищем от беспокойного ума и окружающего мира. Когда я успокаивал своих домашних весточками о том, что у меня все в порядке, мною зачастую руководило желание раскрыть в письмах свое сердце, хотя я и понимал, что им будет трудно понять меня. Иногда я поверял свои мысли страницам маленькой записной книжки. Одним прекрасным солнечным днем, сидя в уединении с моей горной пещеры, я сделал в записной книжке следующую запись, ни к кому особо не обращаясь: