Ударила прежде гхалия. Йона отбила. Движения все убыстрялись, так что мечи образовали вокруг поединщиц сверкающий свод. Лаэгра стояла почти неподвижно, только ее рука летала в невероятном темпе, а Наследница будто и в самом деле танцевала вокруг, без малейшей натуги. Танец нападений и защиты: было в нем что-то и от старинной пляски стерхов – священных журавлей, а еще – от брачного дархэмского хоровода, венчающего сейчас обеих фехтовальщиц не с жизнью, а со смертью.
«Клинок для нее вроде бы тяжел и привычки нет, но в каждом движении Йоны чувствуется мастерство, и оно все возрастает», – думал король Кантор, внимательно наблюдая за поединком своей дочери и гхалии и терзаясь от бессильной ярости.
Сражающихся окутывал плотный кокон магической энергии, не позволяющий никому из эльфов приблизиться к двум гибким фигурами, перемещающимся неуловимо быстро и напоминающим парные всполохи грозовых молний: черную и белую. Сначала Йона только отбивала атаки Лаэгры, да и та нападала как-то нехотя, словно прощупывала возможности девочки. Потом обе разошлись… Кантор Эврелий сам был опытным бойцом и знал, чего стоят эти малозаметные обманные движения, прыжки, повороты, выпады, мимолетные касания стали о сталь. Он видел, что меч Лаэгры все чаще как бы проваливался в пустоту, теряя другой клинок. А Наследница вдруг начала наступать, легко, как в пляске, будто обрела второе дыхание! Король уже почти перестал волноваться за дочь. И тут она ударила по клинку гхалии сбоку, потянув свой вперед, так что Лед пролетел над ее головой и хлопнулся оземь сзади. Наследница отпрыгнула, держа острие на уровне глаз противницы, и пропустила ее, чтобы та взяла оружие.
– Убей ее! – взмолился король, но Йона упрямо мотнула головой, отметая такой исход сражения.
– Что за тайна? – спросила она у гхалии сбивающимся от напряжения голосом. – Открой мне тайну, и я подарю тебе жизнь!
– Нет! – игриво рассмеялась Лаэгра и подняла меч.
А дальше стало происходить нечто уже совсем непонятное для короля. Гхалия явно начала уставать, покрываться испариной, однако Наследница щадила ее жизнь, все еще пытаясь склонить противницу к переговорам. Ее клинок мельницей кружился в руке, точно притягивая лезвие Льда. Девочка разгорячилась – до Кантора донесся ее запах, вроде того, каким тянет весной от тополиной почки и клейкой молодой листвы.
Гхалия что-то вполголоса произнесла на чужом языке, будто про себя. И еще раз, порезче… В ее голосе звучала горечь поражения… И тут Йона, вместо того чтобы отбить очередной выпад Лаэгры, нацеленный ей в правое предплечье, как бы подбила ее меч кверху. Лед взлетел к потолку зала и стремительно рухнул вниз, прямо на тварь. Лаэгру спасло то, что она, хотя уже почти выдохлась, все-таки успела откачнуться назад всем туловищем. Однако царапина на горле, у самой подключичной ямки, была глубокая: кровь залила темную чешую твари. А Йона стояла неподвижно, полузакрыв глаза и опустив к полу руку с клинком. Она ждала…