— А староста… — заикнулась она.
Белобрысый пожал плечами и неопределенно усмехнулся. Ясно было, что Ранека в качестве соперника он не рассматривает.
— Два правила, — сказал он. — Ты мне не прекословишь — это первое. Второе — ты не лезешь ко мне в постель. Ясно?
— Да я никогда… — возмутилась Маша, но мужчина перебил:
— Ясно или нет?
— Ясно…
— Поди вниз, скажи хозяйке, что я тебя нанял, — велел он. — Пусть найдет тебе каморку какую-нибудь. И переоденься!
— Во что? — удивилась Маша.
— В то, голубое, — ответил белобрысый. — Девка в таком убожестве рядом со мной находиться не будет!
— Но я…
— Ты его захватила, вон, из узелка краешек видно, — отрезал мужчина. — Иди!
Маша вышла, прихватив узелок, оставленный на входе. Ох, не сваляла ли она дурака? Этот человек не простой и понятный портной и даже не староста! Что на уме у того, кто веками эксплуатировал трудовой народ и привык к беспрекословному подчинению? Это сейчас он говорит, что Маша его не интересует, а там как знать… И уж на него-то управы не сыщется! Только властелин, но он далеко! Дотянуть бы до приезда его посланников…
Маша предпочла бы остаться в скромном сером платьишке, но новый хозяин (знать бы, как его зовут!) настоял, и она переоделась. Красиво, да, только как в таком полы мыть или стирать? Замызгается вмиг!
Освоившись в маленькой комнатке (по сравнению с каморкой у портного это были настоящие хоромы!), Маша задумалась. Вообще-то надо было идти к белобрысому и спрашивать, не желает ли он чего, угождать, одним словом, но не хотелось. Может, он и не позовет?
Но надежды ее не оправдались: очень скоро в дверь стукнул мальчишка и велел «скоренько идти до господина, сердиты и просют!».
На что мог сердиться белобрысый, Маша даже предположить не могла, а потому приняла насколько могла скромный вид и поднялась наверх.
Признаться, открыв дверь, она была готова подобрать подол и бежать как можно дальше и как можно быстрее, потому что в комнате обнаружился Малух собственной персоной, очень расстроенный, злой даже.
Белобрысый сидел на подоконнике, качал ногой и не обращал на портного никакого внимания. Волосы его, отметила Маша, высохли и сами собой завились в крупные локоны. А она-то думала, он на бумажки их накручивает, модницы в общежитии так делали.
— Ты вот про эту девку, любезный? — поинтересовался он, повернув голову на скрип двери.
— Про нее самую! — закивал портной, зло глядя на Машу. — Сбежала, оторва, поутру, я искать, а мальчишка соседский говорит, видел, как сюда побегла…
— Ну да, — кивнул мужчина. — Ты про нее забудь, любезный. Она теперь у меня служит.