Граф улыбнулся.
— Я все думал, когда ты спросишь меня об этом.
— Все… произошло… так быстро, — сказала Харита, — а няня называет тебя просто «господин Дэрол». Поэтому, наверное, я и… забыла, что у тебя должна быть… фамилия.
— Может, назовешь мне твою сначала? — предложил граф. — Между прочим, завтра «надо вписать наши фамилии в приходскую книгу на случай, если твой отчим или иные пронырливые люди захотят заглянуть туда.
— Твой викарий не настаивал на этом сегодня, — заметила Харита.
— Я пообещал, что мы сделаем это завтра, — объяснил граф, — и поскольку он — мой личный капеллан, он согласился.
Харита, широко раскрыв глаза от удивления, повторила:
— Твой личный капеллан?
— Да, — ответил граф. — Мы венчались в частной часовне приората — дома, в котором я живу.
В наступившей тишине Харита пыталась осознать это.
Затем она нерешительно спросила:
— Значит… ты… не живешь… здесь?
— Голубиный Коттедж принадлежит мне, но им пользуются мои родственники. Я надеюсь, однако, дорогая, что ты полюбишь мой настоящий дом так же, как люблю его я.
Он почувствовал, как Харита к нему подвинулась чуть, как будто испугавшись чего-то.
Она произнесла:
— Я… я думала, что ты… беден… что мы будем:., жить здесь… и я буду… заботиться о тебе.
— Тебе придется заботиться обо мне, где бы мы ни были, — сказал граф. — Я — граф Келвиндэйл, и Келвиндэйлеский приорат — один из старейших и самых прекрасных домов в графстве.
Вновь наступило молчание.
Наконец Харита сказала:
— М… может быть, тебе… следовало бы… жениться не на мне… а на какой-нибудь… знатной даме.
— Я женился на той, кого люблю всем сердцем, — сказал граф, — и для меня важней всего — верить, что она любит меня!
— О, я действительно люблю тебя… Люблю! — сказала Харита. — Но, любимый, а вдруг — поскольку… ты такой… известный — я подведу тебя, не оправдав твоих ожиданий, и ты… раскаешься, что не женился… на ком-либо другом?
Граф рассмеялся, и в смехе этом слышалась нежность.
— Ты удивительно скромна, — сказал он. — Я никогда, Харита — и говорю это от всего сердца, — никогда не видел женщину более прелестную, чем ты, и никто не мог бы сделать меня столь счастливым, каким сделала ты, став моею навечно.
— Это… действительно… правда?
— Я клянусь тебе всем, что свято для меня, что это — правда, — ответил граф, — и, дорогая, ты сама говорила, что дом держится не на кирпичах и глине, а на любви!
— Мы… наполним тот… большой дом… такой любовью, что… все остальное не будет иметь… никакого значения, — прошептала Харита.
Граф воспринял это как клятву.
Это было то, что он так хотел услышать, то, чего он жаждал всю жизнь.