Тарас Павлович вызвал кого-то из персонала, отдал распоряжение подготовить томограммы с минимальным шагом, присвоил всему этому статус «сверхсрочно» и обернулся ко мне:
– Максим, я прошу тебя пройти ко мне в кабинет. Там мы и поговорим в ожидании результатов.
Я пожал плечами и направился к знакомому уже кабинету, на двери которого была пластина с надписью: «К. м. н. Шалевой Т. П.».
Я сидел в кресле у низкого столика. Тарас мотался по всему кабинету, нетерпеливо поглядывая на часы и потирая зачем-то руки.
– Что ты там натворил? – наконец не выдержал он. – Я же видел, как будто вспышка зеленоватого света накрыла больного. Он сразу же изменился.
– Терпение, Тарас Павлович, терпение, – с наслаждением отозвался я. – Вот дадут результаты, тогда и поговорим.
Конечно, поговорим! Куда же ты теперь от меня денешься? Теперь ты уже весь мой, с потрохами! Чувство хорошо выполненной работы охватило меня. Хотелось благодушно улыбаться и говорить что-то умное и веселое. А еще хотелось петь. Но лучше не стоит этого делать. До «дурки» тут совсем недалеко. И крякнуть не успеешь, как там окажешься.
Дверь приоткрылась, и в проем осторожно просунулась голова кого-то из медперсонала, в зеленой шапочке.
– Тарас Павлович?
– Ну что там? – резко повернулся Тарас к двери. – Результаты есть?
– Да… они есть, но…
– Что такое? Что за «но»? – свирепо рявкнул Тарас.
– У нас, видимо, с томографом что-то не то, – промямлил заглядывающий.
– Что значит «что-то не то»? – сделал рывок к дверям Тарас Павлович.
Он ухватил сотрудника за лацкан халата и втянул в кабинет.
– Что значит «не то», я тебя спрашиваю?!
– Томограф показывает, что голова пациента абсолютно в порядке, – запричитал человек. – Этого не может быть! Я же сам позавчера делал ему томограмму! Я же помню картину, которую мы получили!
– А кто еще помнит? – мягко поинтересовался я.
– Э-э-э?.. – повернул ко мне голову сотрудник.
– Я спросил, кто еще помнит? – строго сказал я.
– Да вроде бы больше никто, – неуверенно ответил тот.
– Ну тогда и ты забудь, – разрешил я.
Глаза человека расфокусировались, он обмяк и завалился бы, если бы его вовремя не поддержал Тарас.
– Что ты с ним сделал? – удивленно спросил Тарас, рассматривая лежащего на ковре сотрудника.
– Немного подкорректировал память, – сообщил я. – А сон – лучшая реабилитация после такого вмешательства. И, заметь, трепанации не понадобилось.
– Ты что, решил поиздеваться надо мной? – с отчаянием в голосе взвыл Тарас. – Если ты сейчас же не расскажешь мне, что происходит, я за себя не ручаюсь! Обрати внимание, в кабинете достаточно много тяжелых вещей. Так и быть, я потом лично буду тебя оперировать. Но вот за результат моего лечения я тоже ручаться не буду.