Меня не хотели брать врачом. Но заболела жена ректора. Она мусульманка, и очень строгая. Все врачи мужчины, позвали меня, и я ее вылечила. Меня взяли на работу и вот я уже три года здесь. Год я отходила от своей прежней жизни, а потом стала спокойнее работать. Меня взяли в команду, к девочкам баскетболисткам. Все было хорошо и условия и деньги. Не было любви. Никакой, ни одного раза. Мне было очень тяжело. Женщина есть женщина. Иногда я хотела идти на базар и продавать себя, так мне хотелось. То, что делали, со мной мужчины, я уже не могла терпеть. Иногда я просыпалась ночами и вспоминала, как в меня входили мужчины, как я им делала. А еще я очень жалела, что не осталась в Ленинграде, где училась, где жила с моим Андреем. Я познакомилась с ним на втором курсе, он тоже студент, теперь хирург. Он просил меня, умолял остаться, брал в жены. А я нет. Мне хотелось домой, к маме, сестре, родне. Сказала, что поеду, а потом вернусь. Поехала, а тут война. Потеряла его. Андрей был моим первым и самым любимым мужчиной. Но так же, как ты, он говорил все время: давай, да давай! Ты поняла?
Она смеется, а у меня в глазах слезы. Хорошо, что она не видит, так как я уложила ее голову к себе на колени и глажу ей волосы. Она почти засыпает и просит меня остаться с ней.
— Нет. — Говорит она. — Не как с женщиной лежать, а как с другом.
И я соглашаюсь. Ну, с другом, так с другом. Я просто не могу сейчас, после всего услышанного и пережитого вот так просто взять и уйти. Ее рассказ о себе меня очень разволновал и мне ее очень жалко. Пусть будет, как будет. Прости меня, милая Женька! Но ничего не было. Я просто еще раз увидела ее прекрасное тело, а потом его гладила, пока Млада не заснула.
Она лежала у меня на коленях, и я могла хорошенечко рассмотреть ее лицо.
Первое, что бросалось в глаза, это правильные черты лица. Что-то в ее лице было такое притягивающее, то ли овал, или слегка выступающие скулы, или губы. Я еще раз рассмотрела их. Она спала и во сне слегка приоткрыла рот. Ее губы были чуть полноваты и напоминали по форме губы девочки, особенно сейчас, когда она так трогательно приоткрыла свой ротик. Верхняя губка чуть приподнята и немного с морщинками, нижняя более гладкая и слегка оттопыренная. В уголках рта по паре морщинок, слева и справа. Глаза прикрыты веками, и я вижу, как она старалась передо мной и как аккуратно подвела контуры глаз, как на ее длинных ресничках виднеются крошечки туши. Ее глаза красивы. Что-то в них есть от турок, то ли миндалевидный овал, то ли немного восточный разрез. Но глаза у нее очень красивые. Кожа лица чуть смуглая, чистая и гладкая, а над верхней губой чуть темноватые, нежные, мелкие волосики. Это свидетельство страсти, так я слышала. Волосы очень здоровые, темные, ухоженные, острижены коротко, что выгодно оголяет и подчеркивает изгиб ее шеи. На шеи пульсирует жилка. Ее тело немного суховато, но это еще раз подчеркивает ее стройную и пропорциональную фигуру. Руки гладкие, покрыты ели заметным пушком волос. Она лежит в халатике. За откинутой полой я вижу чашечку лифчика, которая немного свободная в таком ее положении и я могу видеть под ней ее белую и очень нежную кожу груди. Она не отвислая, видно, что Млада не кормила и грудь не имеет растяжек, рельефных и выступающих ниточек вен. Я вижу лишь тонкие ниточки, под ее полупрозрачной кожей груди. Хоть она и лежит, но грудь ее очень волнительно и упруго выступает, образуя два довольно заметные холмика. А когда она ходит я замечала, как ее груди упруги и как они приподнимаются в такт ее шага. Из-под полы халатика выглядывают стройные, чуть суховатые ноги. Они не короткие, наоборот, длинноватые.