Рикки еще долго сидел около огня, уже не подкладывая дров, но пристально вглядываясь в танец пламени и теней, будто видя там что-то, неподвластное остальным. Когда дыхание его отца наконец-то стало ровным и спокойным, юноша негромко позвал:
– Тефна, выходи.
Я насторожилась, торчком поставив уши. Нет, не может быть, чтобы он меня почувствовал.
– Выходи, пожалуйста, – ласково попросил Рикки. – Я же знаю, что ты где-то рядом. Все кошки любопытны. А такой разговор ты бы обязательно подслушала. Или чутье начало тебя подводить?
Я рыкнула, показывая, что это не так. И вышла к костру, волоча в зубах изрядно потрепанные штаны Шерьяна.
– Ого, – без малейшего удивления произнес Рикки, увидев, в какие лохмотья те превратились. – Видимо, ты действительно сильно обиделась на моего отца.
– Не обиделась, – поправила я, присаживаясь ближе к жарким углям. – Просто решила наказать. Он был так уверен, что я приму его предложение. За подобную самоуверенность не грех проучить маленькой шалостью.
– Подобная напускная самоуверенность – лишь страх отказа, – с легкой улыбкой поправил меня Рикки. – Тефна, тебе ли этого не знать? Тот, кто громче всего бахвалится своими победами и достоинствами, чаще всего не имеет ни первого, ни второго. Ты не представляешь, каких трудов мне стоило убедить отца предложить тебе это. Он до последнего отказывался, боясь быть отвергнутым. Как видимо, не без причины.
– Вот как? – вежливо удивилась я. – Значит, это была твоя идея? Ну что же, учту, что на самом деле надо было красть твои штаны, сыночек.
– Матушка. – Рикки улыбался, но его глаза оставались на удивление холодными. – Честное слово, я посчитал, что подобное решение проблемы будет самым простым, легким и приятным для всех сторон. Как ни печально осознавать, но Широкая все еще перед нами. И я готов поклясться, что стоит тебе начать переправу, как на нас ополчится вся водная нечисть. Глупо рисковать понапрасну, когда можно обойтись куда меньшими жертвами.
– И все-таки нам придется, – с нажимом проговорила я. – Рикки, это не обсуждается.
– Но почему? – С искренним недоумением воскликнул он. Шерьян перевернулся на другой бок, что-то недовольно пробурчав сквозь сон, и юноша, опомнившись, продолжил уже тише: – Тефна, я тебя не понимаю. Мы не знаем, что случится с нами у круга мертвых. Быть может, нас ожидает смерть. Всех – включая и тебя. Почему бы к тому моменту не попробовать взять от жизни все? Неужели тебе самой не интересно, каково это – заснуть и проснуться в объятиях любящего человека, разгоряченной от его ласк, разнеженной и расслабленной?