– А это не опасно? – встревоженно посмотрела мать на возню детей.
– Нет. Я его полностью контролирую. Оригинал куда опасней.
– Оригинал?
– Этот большой оригинал, думаю, скоро примчится. Познакомитесь.
– Ксана, заходи, доченька.
Кабинет матери все такой же. Заваленный бумагами и непередаваемо уютный. Расходные книги, ведомости и номенклатуры занимали весь стол, отводя лишь небольшой кусочек для письма и конечно же неизменной чашке малинового отвара. Даже в эту жару мама неизменно заваривает стебли этого кустарника, лишь добавляя листья мяты для свежести.
Выйдя из-за стола, мама села на диванчик, стоящий у стены, и похлопала по другой его части, предлагая присоединиться.
– Думаю, нам есть о чем поговорить. Тебя очень давно не было, Ксана.
– Прости, мама. Я была немного занята.
– Не надо оправдываться. Не пускают тебя домой.
Ну да, не пускают. Свои же родственнички и не пускают. Бедная мама.
– Расскажи мне, что с тобой происходит. Почему ты мне не написала, что больна?
– Не стоит об этом. Ты бы беспокоилась. А ведь сама писала, какая эта твоя школа важная и особая. Разве я могла тебя вырвать.
– Школа – дело десятое по сравнению с тобой. Как давно это началось и что с тобой происходит? Может быть, я хоть как-то смогу помочь.
– С полгода назад начало у меня в груди жечь. Сильно так. Потом и задыхаться стала. Падучая напала. Врачи говорят, возраст да волнения. У меня же вас, детки мои, вон сколько, обо всех позаботиться надо. Да и дело не стоит на месте. Мы ведь и по другим селам начали пекаренки открывать. Петра замуж вышла, ей приданое готовили. Славиж жениться собрался. – Мама вроде замялась. Мне было довольно непривычно видеть эту сильную женщину столь сконфуженной. – Александрит, – вот уж точно ничего хорошего после такого обращения не жди, – невеста Славижа – Мелисабель.
– Кто? – не поверила я.
– Мелисабель, дочь графини Селиван.
Что я могу сказать – здорово. Значит, сестрица моего… того мужчины, теперь моей свояченицей будет. А графиня тоже не чужой станет. Потрясающе!
– Сокровище мое, я знаю, что тебе это не нравится. Но так уж сложилось. Может, породнившись, и графиня мягче к тебе станет. Или хотя бы с отцом даст повидаться.
– Ни отец, ни графиня мне не нужны. – Вскочив, я сделала несколько кругов по комнате. – Всю жизнь без них провела. Смогу и дальше.
– Ксана, нельзя всю жизнь быть одинокой. Почему ты никого к себе не подпускаешь?
– А чего хорошего это мне даст. Снова обмануться? Нет, мама, хватит с меня. Мне и так всю душу истрепали. Все самое лучшее, что возможно было, предали. Нет, мама. Я очень устала.